Чёрный дракон. Андрей Анпилогов

ли будут проверять сумку (я намеренно взял обычную дорожную сумку, а не камуфляжный рюкзак), то пачка с макаронами сверху – не вызовет больших подозрений. И я намеревался взять большой пакет с макаронами в свои руки, чтобы было видно содержание сумки при проверке.… Хотя, конечно, это было рискованно, но только такой вариант конспирации показался мне оптимальным в моём гражданском положении.

      Я так и сделал.

      Мне повезло попасть в город окольными путями, без особых происшествий, но не без труда…

      – Смотри, не вздумай пойти в центр города, вообще лучше не выходи из квартиры, – сказала мне сестра.

      Я и не собирался никуда идти. Интернета не было, но сотовая связь в городе работала.

      Мне удалось заказать машину для перевозки вещей. Собрали все самое необходимое. Главное, что в этой машине было место для мамы на коляске…

      Водитель, местный житель, посоветовал выезжать из города рано утром, до восхода солнца.

      В центре города не прекращалась перестрелка с тех пор, как я приехал.

      И здесь, в спальном районе, постоянно были слышны отдалённые автоматные очереди и одиночные выстрелы.

      Выехать из города любой семье можно было лишь выполнив два обязательных условия: заплатить водителю – перевозчику немалую сумму, и, заплатить боевикам, что перекрыли все дороги из города, кругленькую сумму наличными… Или же золотыми вещами, если таковые ещё у мирных граждан оставались.

      У меня была необходимая сумма наличными.

      Грузовая «Газель» подъехала в пять часов утра. Водитель позвонил, и я начал переносить вещи. Во дворе только что стало рассветать…

      В центре нашего двора темнеет большой деревянный стол с лавочками со всех сторон. На одной из них сидят двое в камуфляже и хохочут во всё горло. По виду арабы с физиономиями тёмно – коричневого цвета пустыни. На столе стоят бутылки с минеральной водой, разорванная пачка печенье, и лежат два автомата с прикладами, обмотанными грязным тряпьём…

      На меня и на стоявшую возле подъезда машину, обкуренные, кажется, не обращают никакого внимание.

      Мы с сестрой выносим маму на коляске. Водитель уже занял своё место в кабине и закрыл дверь.

      Обкуренные не спеша берут автоматы и начинают в нас целиться. Горячая волна крови бьёт мне в голову. Я хватаюсь за гранату в кармане куртки.

      – Не смотри туда, – говорю я сестре как можно спокойнее, и мы ставим коляску с мамой в кузов автомобиля.

      Обдолбленные хохочут ещё громче, но не стреляют. Я вижу, как тихо плачет моя мама.

      – Всё будет хорошо, – говорю я и помогаю сестре забраться в кузов. После чего закрываю железную дверь и сажусь в кабину к водителю.

      Мы уезжаем с родного двора навсегда…

      – Всякая сволочь поналезла в город, – говорит водитель и давит на газ. Знакомые улицы покрыты мраком. Освещения нет нигде.

      Через четверть часа мы уже на выезде из города.

      Дорога здесь перекрыта шлагбаумом. Рядом с ним стоят человек пять местных боевиков с автоматами наперевес.

      – Давай деньги, я выйду и заплачу. Ты не местный, – говорит водитель.

      – Да ладно, какая разница, – говорю я. – Твою машину здесь хорошо знают, ведь так?

      – Это так, – соглашается водитель.

      – Почему не местный? Прожил с вами больше двадцати лет…– говорю я и выхожу из машины.

      Я знаю местные приветствия и здороваюсь с боевиками. Мне отвечают, берут деньги, некоторое время их рассматривают, подсвечивая фонариком купюры.

      – Всё нормально, – говорит один из них в залихватском берете, надвинутым на ухо.– Давай, езжай.

      Я подхожу к кабинке Газели и слышу короткую автоматную очередь. В тот же миг сильный удар в спину бросает меня под колёса автомобиля.

      Я слышу отдалённый крик сестры, сжимаю в кармане уже не нужную гранату, и сознание моё стремительно поглощает чёрная воронка…

      ***

      Но я не канул во тьму и небытие…

      Через некоторое время я начинаю чувствовать резкую боль в спине, и яркий свет бьёт мне в глаза.

      Я оказываюсь в центре круглой арены. Но это не цирк. Это бой. Надо мной склоняется парень с прыщавой физиономией олигофрена и с мечом в руках. Он злобно ухмыляется, поднимает меч и целит мне в голову…

      Я резко дёргаюсь в сторону. Стальной клинок почти наполовину входит в жёлтый песок рядом с моей головой.

      Зрители на трибунах отчаянно ревут со всех сторон.

      Мой толстозадый противник изрыгает проклятия, кажется, по-немецки, и вторично взмахивает мечом. В этот раз я легко ухожу от удара, вскакиваю на ноги и понимаю, что мой соперник крайне неуклюж. Он похож на бочонок с короткими ногами. Его и убивать, как – то неблагородно… Я не палач. Однако, мой правый глаз заливает кровь. У меня рассечена кожа на лбу.

      Я вижу на арене свой меч и подбираю его. Но, боги мои! Какая у меня тонкая и слабая рука…

      В этот момент звучит гонг, и звонкий