Волк. Саша Станишич

окна, уныло свисают нити паутины. Завидев нас, хижины закатывают глаза.

      Интересно, есть ли у клещей языки?

      Посреди поляны колодец и неотъемлемый лагерный атрибут – кострище, вокруг кострища – несколько ветхих дощатых столов. Над колодцем вьется стая мошкары. Чуть подальше скрючилась баскетбольная корзина без сетки. (И, как выяснилось, без мяча.)

      Прежде чем разойтись по хижинам, нам приходится собраться у кострища, и Питрич с улыбкой «предлагает» рассказать, кто чему рад – «здесь, на природе!».

      – Я ничему не рад, – первым говорю я. – Я природу отвергаю!

      Этого Питрич никак не ожидал.

      – Как так? – искренне недоумевает он. – Природу отвергнуть нельзя – она же повсюду.

      – В том-то и беда, – говорю я.

      – Но ты здесь. – Питрич широко разводит руками.

      – Поневоле, – говорю я. – Я здесь поневоле.

      – Эй, не обращайте на него внимания! – Это Марко. Вместо того, чтобы меня игнорировать, он делает пару шагов в мою сторону, потом останавливается и говорит: – Я радуюсь… – Он указывает пальцем по кругу, будто ища кого-то. – Я радуюсь играм.

      Он произносит это таким тоном, что все, кто его знает, должны понять: речь о каких-нибудь пакостях. Никто не спрашивает, что – а главное, кого – он имеет в виду. На поляне ненадолго становится тихо: все переваривают сразу два странных высказывания.