Три года революции и гражданской войны на Кубани. Д. Е. Скобцов

первую голову, конечно, Совета рабочих и солдатских депутатов. Чтобы сохранить принцип паритета, казачьей части съезда было предоставлено право послать в областной комитет по одному представителю от «отдела», т. е. еще семь представителей. Другими словами, исполнительный орган распухал до размеров обычной тогда «говорильни».

      Но основная слабость долгополовского проекта, рассмотренного, в конце концов, в комиссии и проведенного через пленум съезда, не в этой, только что отмеченной рыхлости его правящих органов…

      Вообще говоря, казачьи земли – края – были освоены в стародавние времена не в порядке промысла и попечения о них центральной государственной власти (Московского государства), а, по преимуществу, в порядке самостоятельного освоения «дикого поля», попервоначалу небольшими ватагами с доверенными ватажками – атаманами во главе, – разросшимися потом в военно-хозяйственные крупные объединения – казачьи войска: Запорожское, Донское и др.[14]

      Кровью многих казачьих поколений эти земли были политы до появления здесь агентов центральной власти Московского государства, которые присылались сюда с неизбежным заданием ущемить, а если можно, придавить.

      – Живи, казак, пока Москва не знает, Москва узнает, – плохо будет, – вот какая поговорка становилась житейским правилом в казачьих кругах, хотя и сознавалась взаимная обоюдная выгода от наличия за казачьей спиной такого одноязычного и единоверного государственного массива, как Москва.

      – Здравствуй, русский царь, в Кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону…

      На Кубани, занятой попервоначалу черноморскими казаками (бывшими запорожцами), массовый наплыв торговцев, мастеровых, рабочих, просто сельского населения из разных концов России появился лишь во второй половине XIX века после замирения Кавказа. Приходили с «пачпортами» от своих волостей, за которыми продолжали числиться в смысле отбывания воинской и других государственных и общинных повинностей. Вот именно эти-то новоселы в казачьих областях и стали так называемыми иногородними, численность их ко времени революции, прибавляя к этому население городов – Екатеринодара, Новочеркасска, Ростова и других, – начинала достигать численности самого казачьего населения.

      И вот даже старое царское правительство, стремившееся всех «привести к одному знаменателю», – все государственное население, – даже оно в отношении казаков соблюдало осторожность. Известно, что каждое новое царствование сопровождалось выдачей казачьим войскам особых грамот, в коих торжественно подтверждались незыблемые права казачества (фактически, впрочем, всегда с большими очередными урезками).

      Многовековая история казачества содержит не один драматический момент, когда оно открыто выступало на защиту своих попираемых сверху прав.

      Воспринимая революцию как освобождение от старой несправедливости в отношении себя, оно отнюдь не намерено было теперь терять с такими

14

Жизнь была та же, как в старом «Слове»… «А мои те куряне сведоми къмети: под трубами повити, под шеломи възлелеяиы, конец копия въекръмлени, пути им ведоми, яругы им знаеми…» и т. д.