Иван и Алевтина. Валентина Андреевна Степанова

С вареной картошкой суп поедим. Я в четверг в Москву еду по «шестилетке» отчитываться. Привезу! Иди я тебе руки разотру, герой! – Алевтина помогла сыну раздеться и быстрыми движениями прошлась по ушам, щекам и рукам сына.

      – Помощник наш! Давай ешь быстрее и в школу беги! Яблоки, сушенные в холщовом мешочке маленьком на перемену. В ранец положила, не забудь! Угости кого-нибудь, у нас яблок много, – она быстро поставила сыну тарелку с манной кашей и чашку с очень сладким горячим чаем, как любил сын.

      – Ваня, поднимай Мариночку, что-то она заспалась. А то опоздаете! Я суп заправлю, Сашу в школу провожу и за вами! – быстро говорила она, не останавливаясь в своих утренних делах.

      Вставать Марине не хотелось из теплой уютной постели. Обычно зимой, сверху ватного одеяла, отец накрывал её еще под утро белым овчинным тулупом. Иван Михайлович поднял и одел дочку, поверх шубки обвязал ее материнской шалью. Сам он быстро оделся в пальто с цигейковым воротником и такой же по цвету шапкой. Взял шерстяное одеяло постелить на санки для дочки. Они быстрым шагом вышли из дома в морозное утро. На улице еще было темно. Иван Михайлович посадил Марину на саночки и стремительно зашагал по протоптанной первой утренней сменой дорожке. Повез ее в детский сад. До этого учреждения, напрямик через лесок с горкой и речку, было всего километра полтора.

      Уж чего-чего, а в сад Маринке сегодня совсем не хотелось. «Если сейчас выпасть потихонечку из санок, а потом вернуться домой к маме… Она все равно не успеет отвести уже меня в детский сад и, может, оставит меня с Сашей дома?» – подумала она. На горке, когда Иван тащил деревянные санки по сугробу, (полозья были шире протоптанной рабочими тропинки), она тихонечко кувыркнулась в сугроб. Отец не заметил потери легонькой дочери. Он быстрым шагом торопился к речке. Снег неприятно таял у девочки на лице, стало сразу холодно. Пытаясь встать, она стала барахтаться в глубоком сугробе, но так и не смогла этого сделать. У речки, чтобы придержать санки на крутом береге, перед тем, как спустится на лед, Иван оглянулся. Дочки в санках не оказалось. В темноте был виден только лес на пригорке и белый с тенями от деревьев снег. Бегом он возвращался на горку, глядя по сторонам. Вот и это место, где так и не смогла выбраться из сугроба Марина.

      – Ну что же ты, Мариночка, не крикнула? Или заснула? – отец отряхнул от снега черную кроличью шубку, проверил валенки (нет ли в них снега) завернул в одеяло и усадил дочку на санки. И опять бегом Иван спускался с горы и через речку по льду, вдоль заросших карьеров. Он торопливо вез ее в детский сад. Марине стало стыдно, что отец так торопится теперь из-за ее баловства. Вот и фабрика, на которую уже шли некоторые служащие к восьми часам на работу. Ивану надо было обогнуть еще всю её большую территорию по дорожке с тополями, подняться в другую крутую гору.

      Фонарь у детского садика горел, освещая тяжелую входную дверь. Оставив дочку в прихожей, проходящей мимо нянюшке, Иван бегом побежал на работу в фабрикоуправление.

      Марину няня отвела в раздевалку группы на первом