О дивный новый мир. Остров. Возвращение в дивный новый мир. Олдос Леонард Хаксли

– каждый день Генри да Генри. – Она натянула левый чулок. – Ты Бернарда Маркса знаешь? – спросила она слишком уж нарочито небрежным тоном.

      – Ты хочешь с Бернардом? – вскинулась Фанни.

      – А что? Бернард ведь альфа-плюсовик. К тому же он приглашает меня слетать с ним в дикарский заповедник – в индейскую резервацию. А я всегда хотела побывать у дикарей.

      – Но ведь у Бернарда дурная репутация!

      – А мне что за дело до его репутации?

      – Говорят, он гольфа не любит.

      – Говорят, говорят, – передразнила Линайна.

      – И потом он большую часть времени проводит нелюдимо – один, – с сильнейшим отвращением сказала Фанни.

      – Ну, со мной-то он не будет один. И вообще, отчего все к нему так по-свински относятся? По-моему, он милый. – Она улыбнулась, вспомнив, как до смешного робок он был в разговоре. Почти испуган – как будто она Главноуправитель мира, а он – дельта-минусовик из машинной обслуги.

      – Поройтесь-ка в памяти, – сказал Мустафа Монд. – Наталкивались ли вы хоть раз на непреодолимые препятствия?

      Студенты ответили молчанием, означавшим, что нет, не наталкивались.

      – А приходилось ли кому-нибудь из вас долгое время пребывать в этом промежутке между позывом и его удовлетворением?

      – У меня… – начал один из юнцов и замялся.

      – Говорите же, – сказал Директор. – Его фордейшество ждет.

      – Мне однажды пришлось чуть не месяц ожидать, пока девушка согласилась.

      – И, соответственно, желание усилилось?

      – До невыносимости!

      – Вот именно, до невыносимости, – сказал Главноуправитель. – Наши предки были так глупы и близоруки, что когда явились первые преобразователи и указали путь избавления от этих невыносимых эмоций, то их не желали слушать.

      «Точно речь о бараньей котлете, – скрипнул зубами Бернард. – «Не отведал, отведаю». Как будто она кусок мяса. Низводят ее до уровня бифштекса… Она сказала мне, что подумает, что даст до пятницы ответ. О Господи Форде. Подойти бы да в физиономию им со всего размаха, да еще раз, да еще».

      – Я тебе настоятельно ее рекомендую, – говорил между тем Генри Фостер приятелю.

      – Взять хоть эктогенез. Пфитцнер и Кавагучи разработали весь этот внетелесный метод размножения. Но правительства и во внимание его не приняли. Мешало нечто, именовавшееся христианством. Женщин и дальше заставляли быть живородящими.

      – Он же страшненький! – сказала Фанни.

      – А мне нравится, как он выглядит.

      – И такого маленького роста, – поморщилась Фанни. (Низкорослость – типичный мерзкий признак низших каст.)

      – А по-моему, он милый, – сказала Линайна. – Его так и хочется погладить. Ну, как котеночка.

      Фанни брезгливо сказала:

      – Говорят, когда он еще был в бутыли, кто-то ошибся – подумал, он гамма, и влил ему спирту в кровезаменитель. Оттого он и щуплый вышел.

      – Вздор какой! – возмутилась Линайна.

      – В Англии запретили