Предновогодние хлопоты IV. Игорь Иванович Бахтин

же ребёнок! Весь сегодняшний день решила посвятить походам по магазинам, купить подарки для всех родственников, список составила длиннющий. А сегодня вечером у них объединённая школьная дискотека старшеклассников. Раз вопрос о поездке решён, и мы его больше не обсуждаем, звоню тётушке, буду просить её, чтобы она в январе переселилась к нам, присмотрела за нашими животными.

      – Замётано. Я сам позвоню ей, – ответил Марголин, целуя жену. – Я в душ, после только стакан крепкого чая.

      – Может, всё же останешься?

      Марголин в ответ только качнул головой отрицательно.

      – – —

      Пожёвывая жвачку, Антон вяло поздоровался, отвернулся и, ничего не спросив, выехал со двора. Марголин скривился: по машине витал сладковатый запах его парфюма. «Обливается он, что ли этой мерзостью?» – раздражённо приоткрыл он окно. Ему почудилось, что пахнет и алкоголем, он хотел спросить об этом, но передумал – напрягаться не хотелось, да и ответ, конечно же, был бы отрицательным.

      Он опустил спинку кресла, закрыл глаза, прилёг, думая о том, что их непростые отношения с Антоном после вчерашнего инцидента с Суховым в подъезде, где он оказался свидетелем его показательного фиаско теперь разладятся окончательно. Подумал он об этом равнодушно, чувствуя сейчас к родственнику холодное отторжение, говорить ни о чём не хотелось, но думы не оставили его.

      «Не смогу я этот напряг выдержать, не смогу. Надо поставить точку, – думал он – Забот полный рот, а здоровья мне его присутствие не прибавляет. Его жизнь – это его жизнь. Пусть живёт, как знает, сам проходит свой путь, а у меня больше нет желания, да и сил, куда-то направлять его. И какой в этом смысл? Он не слышит меня или не хочет слышать. Списывать всё на его психическую неадекватность в связи с войной? Да сколько можно! Он не один, кто там побывал. И, что – все ненормальные? У меня работают офицеры, прошедшие Афган, есть и работяги, которым пришлось поучаствовать в Чеченской кампании. Они вполне адекватные люди и им тоже, возможно, приходится просыпаться в холодном поту от воспоминаний. Но они не выпячиваются, не бьют себя в грудь, не рыдают, не кидаются с кулаками на людей, живут, трудятся, содержат свои семьи. Я не психотерапевт, что будет – то будет, жизнь сама выправит кривизну. Времени у нас с ним, чтобы притереться к друг-другу, было более чем предостаточно. Не судьба. Насильно мил не будешь. Ему среди работяг, в своей стихии будет проще жить, к тому же психоанализом там никто заниматься не будет – там другие методы воспитания, и более действенные, чем мои увещевания. Мы с ним находимся на разных полюсах: я для него один из тех, о ком он с таким вызовом мне недавно говорил, когда рассказывал про благоденствующих «жирных котов», отправивших его в пекло войны. Меня он, по всему, к этим типажам относит. Я-то тут причём? Не я эту войну затеял. Как-то странно, что он до сих пор не отходит. Три года срок приличный для зарубцовки ран, пора было бы и адаптироваться. Не знаю, не знаю… может у него в самом деле произошёл необычный сильнейший сдвиг по фазе, искривилось миропонимание?