Предновогодние хлопоты IV. Игорь Иванович Бахтин

нечто, как бы это сказать точнее, слышался некоторый оттенок требовательности, настойчивости, напора, будто я непременно обязан был ему дать эти деньги, что я не имею права отказать ему. Большой же опыт у Василия в такого рода делах! Мантифонил цицироновски, по – слову Чехова! Надеюсь, он не репетирует у зеркала свои тирады, психолог. Но от меня теперь ты не отделаешься, Вася, – раз пригласил, буду заходить в гости. Это повод видеться с Егором, контролировать ситуацию. Думаю, и Егорка теперь будет мне звонить».

      Рассмеявшись, он пробормотал: «Но «услуга» посещать Егора, по-всему, будет платная». Он вспомнил одного кидалу, которого как-то подвозил в Уткину Заводь. Этот богатырского вида мужчина очень грамотно с ним беседовал о религии, обнаруживая недюжинные познания в предмете разговора. Сыпал цитатами из Нового Завета и высказываниями старцев и мудрецов, а когда приехали, выходя, сказал с каким-то радостным удовлетворением: «А вот платить-то, братец, я не буду!». При этом он не смылся сразу, как это делают обычно хилые молодые кидалы, а некоторое время постоял подбоченясь у дороги, нахально улыбаясь, все своим видом показывая: «Ну как я тебя? А слабо выйти? Имей в виду, со мной греха не оберёшься!» Он упивался своей победой и безнаказанностью.

      Ещё один колоритнейший персонаж мог попасть в разряд петербургских героев из произведений Достоевского. Как-то ночью он встретил этого человека у Троицкого моста. Он уже ехал домой, а этот тип неожиданно проявился из темноты, откуда-то из-за кустов с поднятой рукой. Денисов остановился, а он, ничего не говоря, моментально уселся на переднее сиденье, приказав: «Новочеркасский проспект, дружище. Тут рядом. Мостик Петруши Великого перескочим и мы дома».

      Был он в лёгком пальто, шляпе, небрит, «парил алкоголем». Поскольку Денисов ехал домой, он не стал вступать с пассажиром в денежные выяснения, это было по пути, он сам жил на этом проспекте. Узнав у пассажира номер дома, он, рассмеявшись, сказал ему, что ему повезло – они соседи. Через минуту пассажир солидно представился: «Паркин. Писатель. Прошу не путать с английским «паркинг». Слово «паркинг» он произнёс со смачным американским акцентом. По пути он азартно и с неподдельной горечью говорил о трудностях жизни писателя в нынешних экономических условиях, о том, что творец стал участником рынка, а делец подчинил себе творца, искусство превратилось в товар, и что будь жив сейчас Достоевский, ему бы невыразимо туго пришлось в наших временах, дескать, он вполне мог стать неформатным. Денисов хотел ему возразить по поводу «трудностей» у Достоевского, на которого при жизни не особо сыпалась манна небесная, приходилось работать в цейтноте из-за кабальных условий издателей, но передумал, что-то ему подсказывало, что его говорливый пассажир из категории фирменных питерских ловкачей и с опытом: откровенность его была излишне «откровенной».

      У своего дома (соседнего с домом Денисова), мистер Паркин легко и непринуждённо выпросил его номер телефона, дабы завтра встретиться и оплатить проезд. Выходя, он