Предновогодние хлопоты IV. Игорь Иванович Бахтин

мы здесь. Понимаю, что вам пришлось пережить, но поверьте, я знаю не понаслышке, как сейчас работает медицина, и мне кажется, попади, мальчик, этой ночью в больницу, это могло стать для него тяжёлым стрессом. Конечно, если бы телефон ваш работал, мы бы встретились этой же ночью. Слава Богу, всё обошлось, вручаю вам Егора в целости и сохранности…

      Денисов умолк, проговорив про себя: «Уф-ф! Как же долго пришлось объяснять «маме Наташе», что пасынок жив и здоров, а радость на её лице так и не прорезалась. Дар речи потеряла».

      «Мама Наташа» молчала, и он неожиданно стал краснеть, стушевался, думая: «Оправдываться приходится».

      Егор присел, он развязывал шнурки ботинок, поглядывая на мачеху. Когда он поднялся, Денисов погладил его по голове:

      – Ну, вот ты и дома, Егор.

      – Брысь в комнату, – бросила неласковый взгляд на мальчика женщина и он, опустив голову, пошёл в комнату, за ним двинулись девочки, которые всё это время стояли рядом и с любопытством глазели на неожиданного гостя. «Мама Наташа», подождав, когда за детьми закроется дверь, растянула губы в подобии улыбки:

      – Вам, конечно, спасибо…

      «Как это, «конечно»? В смысле – есть какие-то претензии?» – вытянулось лицо Денисова.

      – Спасибо вам, – поправилась она. – Извините, что не приглашаю вас в комнату. У нас очень тесно, большая семья, беспорядок.

      Она маялась, покусывала губы, шарила беспокойным взглядом по сторонам.

      – Егор мне говорил, что у вас большая семья, – сказал Денисов и тут же пожалел о сказанном, подумав, что он этим мог навредить мальчику.

      Женщина кривила губы, кисло страдальчески улыбалась, будто искала какие-то нужные слова и не находила их, обстановка становилась тягостной. Из комнаты, в которую вошёл Егор, вышла, худенькая, трясущаяся старушонка со слезящимися глазами. Не успел Денисов с ней поздороваться, как она низко поклонилась ему, проговорив тяжело, с присвистом дыша:

      – Здравия вам, милый человек, кланяюсь вам до земли. Мы так вам благодарны за Егорку, я всю ночь плакала. Господи, Господи, он же такой глупыш, слава Богу, что всё хорошо закончилось. Наталья, пригласи человека хотя бы на кухню, чаю…

      – Мама, там стирка у нас навалена на полу у стиралки, – раздражённо перебила её дочь, не дав договорить.

      «То есть, пора откланяться? Да, гостеприимством здесь не пахнет. Вот оказывается, как тебе приходится жить, Егорушка! А я надеялся на разговор человеческий, на слёзы радости на лицах. Ладно, ладно. Но я обязан кое-какие детали прояснить у этой гостеприимной молчальницы, и малость технично вразумить её, не задевая её высокого чувства собственно достоинства, – думал Денисов, сохраняя на лице почтительность.

      Старушка взглянула на дочь, горестно вздохнула и повернулась к нему.

      – Простите, добрый человек, мне прилечь нужно. Спасибо вам, огромное спасибо, дай вам Бог всякого добра.

      Неслышно ступая, опустив голову, она вернулась в комнату.

      – Скажите, Егор впервые у вас уходит из дома? –