БЕСсильный чемпион. Том 6. Григорий Володин

разрастается, а величие одних всегда означает падение других. София развила схему по созданию финансово-промышленной экосистемы. Собственные финансовые институты дают бесперебойную краткосрочную ликвидность технологическим предприятиям. Банки обеспечивают платежный баланс акционерных проектов Бесовновых. Благодаря этой схеме Бесоновская продукция дешевле, чем у конкурентов. СМИ Настьевых создают Гюрзе нужный имидж и очерняют неугодных. Вдобавок, Кандагар дал ей возможность влезть в сельское хозяйство и сбыт удобрений. Гюрза превращает имперский рынок в свой личный бутик.

      А последние события показали, что тандем монстров уже наступает физически. Убили Деймона Настьева, под предлогом его покушения на племянницу, и прибрали к себе его Дом.

      Захват усадьбы Долгоногих нельзя было не использовать для совместного удара. Андрей решился на конфронтацию, обещав членам Круга спасти устоявшийся строй: аристократы вверху, чернь внизу. Заслуги Перуна в Афгане уже не имеют значения, когда он тот же Афган создает здесь, дома. Под воздействием момента Круг решился устранить школьника, да и император не наложил вето на решение собрания.

      Только Андрей недооценил мощь этого Перуна и глупость своего сына-гения и двух других Полковоев. Втроем вышли против афганского отморозка и тем самым погубили себя. Зачем? У них было численное и огневое преимущество. Столько Домов поддалось страху, скинувшись по сотне лучших дружинников. Надо было стереть усадьбу Долгоногих вместе с Перуном в порошок, а не играть в честных поединщиков. Да и разве это честные? Трое против одного? В чем смысл?

      Андрей поднимает трубку с телефона на столе и набирает род Эльсов:

      – Друг Эдуард, я, как никто другой, понимаю твою утрату сына и сам переживаю ровно такое же горе, но нам нужно решить, как действовать против общего врага…

      – Он вернул мне сына, Андр, – прерывает герцога старый друг.

      У Андрея чаще забилось сердце.

      – Слава жив?

      – Да, Бесонов только что вломился в мой дом, разнес к чертям всю охрану, и бросил к моим ногам сына. Бездыханного, но живого. Половина усадьбы сгорела от его молний, Андр. Я никогда не видел столь впечатляющей силы. Пули и техники огибают этого мальчика, словно заговоренные, – пауза. – Мне звонили Курбышевы. До меня он провернул то же самое с ними.

      – Что «то же самое»?

      – Пошвырялся молниями в охрану, сжег в назидание поместье и вернул живым племянника.

      Андрей хватается за грудь. Кажется, сейчас его стукнет инфаркт. От разрывающей изнутри надежды.

      – Он заставил написать отказ от военного конфликта с ним, Андр, – без нотки печали говорит Эдуард. – Курбышевы тоже подписали мир. Мы выплатим ему по сто миллионов. Сумму он, кажется, назвал от балды. Но, знаешь, без разницы уже.

      – Без вас не состоится операция, – бросает Андрей, хотя мысли его крутятся о совсем другом. Жив ли Глеб? – И Гюрза раздавит нас поодиночке.

      – Андр, очнись. Перун бы уже раздавил