БЕСсильный чемпион. Том 6. Григорий Володин

я сорвался.

      – О, Перун, не вини братца, хи-хи, – усмехается на экране Гоша, сдвигая странную корону набок. – Тем более, что Вове недолго осталось. Даже тебе его не спасти. Точнее ты сам оставишь братца на корм птичкам, хи-хи. Но мы к этому еще вернемся. А выбраться из палаты мне помог Максимка Рудковский. Он, кстати, и развел птичек, я же просто помогаю ему заботиться о пернатиках.

      – Максим? – Владимир слышит знакомое имя и через страх передо мной приближается к телефону. – Гоша, пожалуйста, позови Макса, я хочу с ним поздороваться. Мы давно с ним не виделись, а ты знаешь, что нас с детства связывает дружба.

      Цесаревич говорит с братом, как с умалишенным, но я вижу по глазам Гоши, что он совсем не тот вид сумасшедшего, которого можно заболтать. Младший царевич, сбрендив, резко поумнел.

      – Ну поздоровайся, братец, хи-хи, – Гоша поворачивает телефон на красное нечто в углу, и Владимира передергивает. Даже я хмурю брови. Одной Аяно пофиг – прижалась носиком ко мне в шею и вдыхает мой запаха. Слишком сильно я вдарил Якой и слишком близко она стояла.

      Возвращаясь к «Максимке» – Гоша полный псих. Ни одного целого участка кожи.

      – Гоша, ты же должен вернуться в палату, – содрогаясь, говорит Владимир.

      А тут бы я с ним поспорил. Психопату место только в могиле.

      Глава 5. Выбор

      – Алла, дочка, хватит летать в облаках, – вмешивается в размышления княжны голос бывшей княгини Лидии. – Лучше помоги выбрать сервиз. Ох, мне кажется всё не то…

      Тяжко вздохнув, Алла поднимается с пуфика в углу, куда забилась в надежде, что ее потеряют и забудут. Девушка поправляет складки домашней туники и послушно шагает по начищенному до блеска паркетному полу.

      Алла ничего не понимает. Лидии исполняется круглая дата и, конечно, отпраздновать Юбилей необходимо. Но почему нельзя отложить мероприятие? Какая спешка собирать гостей в день террора?

      Вокруг кипит суматоха, лакеи готовят к празднеству торжественный зал. Заставляют столами, которые укрывают белоснежными скатертями. По всему дому, через каждые десять метров, стоят безопасники – они следят не только за окружением, но и друг за другом. Одной охраны дома Бес посчитал недостаточной и прислал дружину бывших вассалов Настьевых.

      Батлер протягивает княжне поднос с образцами вилок. Алла в прострации смотрит на серебряные приборы. В глазах расплывается. Все эти бытовые мелочи кажутся глупостью, бренной пылью, когда ее родненький Бес воюет со всем двором. Зачем эта фарфоровая посуда, зачем хрусталь? Почему она не со своим любимым, не прикрывает ему тыл, как в Афгане? Неужели так теперь будет всегда? Стезя Беса сражаться, а Аллы – следить за домашним очагом? Самое странное, княжна никогда не мечтала о битвах, но Афган изменил ее. А, может, виноват фрактал Гончей? Она стала похожей на Кали – почти столь же свирепой и непоседливой. Не в обиду «сестре», но это «ужасть», а не будущая супруга.

      В сторонке мать княжны тоже волнуется, но совсем по другому поводу. Вечером приглашены сотни знатных гостей, но вот вопрос – придут ли они? Лидию успокаивают верные подруги,