Первоапрельский велосипед. Владимир Гольдштейн

я тебя, кажется, помню. Ты в школе по комсомольской линии шуршал. А откуда ты знаешь про родственников?

      О-о! Значит, сцену приема в комсомол она призабыла, а вот английский – смотри-ка – слегка различает!

      – А ты в комсомол все-таки попала? Или так и осталась пионеркой?

      – Подожди… – смотреть, как она напрягается, было одно удовольствие. – Да… вы же тогда на вашем сборище меня завернули…

      – Ясное дело: ты бы еще бикини надела! – я придал голосу дурашливо-строгие официальные нотки. – Я знал, что вы не сможете забыть столь важный день вашей жизни! Мы неуклонно стояли на страже высоких моральных устоев нашего передового строя.

      – Ладно, хорош дурака валять, – перебила она. – Передового… Так ты, говоришь, в Штатах жил? Каким ветром?

      – Случайностей в жизни не бывает, – поучительно заметил я. – Раз я попал туда, значит, так и должно было произойти. Кстати, твои родственники в каком штате обитают?

      – А ты в каком был?

      – Ну, во-первых, не был, а, в общем-то, есть. Я сюда так – временно приехал, считай, в творческую командировку. Ну, а живу я в Чикаго.

      – В Чикаго?

      – Да, не в Нью-Йорке, слава богу, а в очень даже уютном чикагском пригороде. Да ты особо не пугайся – это у вас тут Чикаго все еще с мафией связывают. Аль Капоне давно уже нет, если ты в курсе, а город очень приличный – стоит на берегу большого озера. Про эти озера еще Купер писал. Центр – один из самых красивых в мире. Небоскребы всех форм, полно машин. Чистота идеальная.

      – И тебе там все нравится?

      – Конечно! Просто жизнь там немножко суетливая, вот я ненадолго и приехал в родную страну, чтобы кое-что написать, с мыслями собраться.

      – Are you sure? Do you honestly believe in what you just said?

      – Ч-чего?! – поначалу не понял я.

      – I just asked, if you really think so? The problem is that I've been living in USA since I finished сollege in Ukraine… Did you get it?

      Что-то вокруг бесповоротно изменилось. Через секунду я понял, что именно: из полного хозяина ситуации я превратился в такого же полного наивного дурака. Так вот что все время напоминала мне ее речь! Это был почти незаметный, но такой знакомый мне американский акцент!

      – Yes, I got it… – с трудом произнес я пересохшими губами.

      Чересчур услужливая память тут же вытащила на свет Божий все мои кривляния и снобизм, мое напыщенное описание чикагского антуража. Так, спокойно, а если она все-таки блефует?

      – И где же ты жила в Америке столько лет? – я очень старался, чтобы голос звучал уверенно и одновременно иронично.

      – А ты угадай! – без паузы отозвалась она.

      – Только не говори, что в Чикаго! Таких совпадений не бывает!

      – Неужели? Ты же вешал мне, что «случайностей нет». Так, может, все бывает?

      – Сдаюсь! – миролюбиво вымолвил я. – Так где же все-таки ты живешь? И чем занимаешься?

      – Секретов больших нет. Приехала я сначала на вашу знаменитую улицу – Devon Avenue. Английский, правда, далеко оттуда учила – в этом колледже, как его… Oakton! Родственники-то у меня как раз около Чикаго жили – в богатом пригороде на берегу озера. Правда, вся их