Амальгама. Владимир Торин

рыжебородый человек в позолоченных латах неподвижно сидел на резном походном троне, подперев голову кулаком левой руки. На пальцах блестели драгоценные перстни с диковинными камнями, добытыми в самых разных уголках земли, где находились его многочисленные владения. Человека звали Фридрих. Всему миру он был больше известен под прозвищем Барбаросса, что означало «Рыжебородый».

      Позади трона, не шевелясь, стояли рослые стражники, давно приученные быть молчаливыми и незаметными, как древние статуи. Но многие в Европе знали, как мгновенно оживала эта дюжина статуй по одному лишь неуловимому жесту повелителя. Человек, посмевший сказать что-то непочтительное или дерзкое, кем бы он ни был, без всякого сожаления мог быть казнен за одну секунду прямо у ступенек императорского трона. Барбаросса был холоден и жесток, как и подобало сильному и величественному вождю, захватившему полмира. Сейчас перед троном никто не стоял, и в глазах дюжих стражников можно было прочитать полную отстраненность от существующей реальности.

      Император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса находился в глубокой задумчивости. Тяжелые мысли, которые пришли ему в голову достаточно давно, сегодня выстроились в четкую и логичную цепочку. Это были мысли о человеческой подлости, о предательстве и всевозможных карах, которых достойны враги великой империи.

      Виной всему были мерзкие итальянцы, никак не желавшие становиться вассалами германской короны. Вот уже десять лет каждый год собирал Барбаросса лучших немецких рыцарей и вел их за собой на благословенные итальянские земли, к крепостным стенам великих древних городов. Уже неоднократно войска неистового Барбароссы врывались на улицы Милана, Рима, Вероны, Пьяченцы, Брешиа, Бергамо. Реки крови текли по булыжным мостовым, бушевали страшные пожары, казалось, что в этих городах не осталось ни одного человека, способного сопротивляться силе Священной Римской империи, когда-то созданной и задуманной его предком Карлом Великим и, по сути, заново собранной Барбароссой. Но проходил какой-то год, и как из-под земли вырастали новые крепостные стены, откуда-то появлялись новые солдаты, и непокорные итальянцы снова начинали дерзить великому императору, отказывались платить дань, уничтожали оставленные в городе гарнизоны.

      В Ватикане, после очередного кровавого взятия Рима Барбароссой, когда на улицах еще дымились обугленные тела, а на площади Святого Петра германские солдаты насиловали согнанных сюда итальянских женщин, перепуганный папа Андриан VI возложил на чело Фридриха императорскую корону. Казалось бы, что еще было нужно итальянцам для того, чтобы понять, наконец, кто здесь настоящий хозяин? Фридрих хорошо запомнил тот конфузный момент, когда он вышел из собора Святого Петра в древней императорской короне, а ему что-то нестройно кричали пьяные солдаты. Ни один местный житель не пришел на площадь его поприветствовать. Женщины, подбиравшие свою разорванную окровавленную одежду, были не в счет.