Амальгама. Владимир Торин

возможности вернуться, надлежало сообщить о себе. Ну и предупредил о секретности: никому о том, что увидит и услышит, ни слова, пока не появится у него. Подумав, добавил исключение: Берия (все равно тот знает основное) или сотрудник НКВД по рангу не ниже старшего майора.

      Остальное произошло в точности как с исчезнувшим историком, во всяком случае, как рассказывали о том на многочисленных допросах его помощники. Разве что намного быстрее, поскольку ничего не подозревающий Шеломов особо не колебался и хладнокровно шагнул в дым, после чего мгновенно исчез. Словно испарился. И тут же, вместе с испарившимся Петром, пропал и дым. Бесследно, словно его и не было вовсе.

      Сталин вытер испарину со лба и угрюмо уставился на свое отражение в зеркале.

      – И сколько мне теперь ждать? – спросил он то ли у зеркала, то ли у самого себя. Но и зеркало, и отражение главы Советского Союза молчало. У двери столбенел начальник караула. Рассеянно посмотрев на растерявшегося майора, Сталин шагнул к своему столу, снял трубку телефона и, дождавшись, когда его соединят с нужным абонентом, глухо произнес:

      – Не спишь, Лаврентий? Это хорошо. Приезжай срочно.

      …Впоследствии сам Сталин, сколько ни припоминал, как ему удалось оживить древний артефакт, какой узор на раме зеркала и с какой силой он нажимал, «включить» его заново так и не смог. Ни разу. Да и красноармейца Шеломова в своей жизни Иосиф Виссарионович больше никогда не видел. Пропал солдат, как в воду канул.

      А вот неверие Жукова в то, что Москву удастся отстоять, Иосиф Виссарионович не забыл и не простил. Поэтому, когда в самом начале января Сталин подписывал наградные списки отличившихся при обороне Москвы, Жуков в них не попал. Ни в один. Ему не досталось ни ордена Ленина, как Власову или Рокоссовскому, ни ордена Боевого Красного Знамени, которым Верховный главнокомандующий удостоил многих других полководцев, ни даже Красной Звезды.

      Но и вовсе без награды Сталин его не оставил. Справедливо предположив, что Жуков может посчитать, будто о нем попросту забыли, Верховный, немного подумав, принял решение все-таки наградить командующего Западным фронтом, но так, чтоб тот запомнил эту награду, равно как и свой телефонный звонок насчет переноса штаба фронта на восток, на всю свою жизнь. И Жукова, как и миллионы рядовых солдат, удостоили… медалью «За оборону Москвы».

      Что и говорить, знал товарищ Сталин толк в изощренной мести.

      Глава VII

      Красная комната. Набережная Роз, Брюгге, 1434 год

      Подполковник КГБ Николай Сиротин проснулся в маленькой узкой комнате. Его сознание цеплялось за последнюю запомнившуюся картинку: вот он стоит в Лондонской картинной галерее, затем какой-то японец предлагает ему посмотреться в маленькое зеркальце, а потом почему-то все плывет перед глазами… Комната, в которой очнулся подполковник, была чрезвычайно