Пластилиновая пуля. Геннадий Николаевич Дорогов

вашим студентам.

      – Ну, вам никак не угодишь, – сказал я ворчливым голосом. – Уж и не знаю, что ещё предложить.

      – А ничего и не надо предлагать. Я буду называть вас просто по имени – Кеша, – Ирина вдруг опять прыснула в ладошки. – Придумали же: «Попка – дурак!», – она посмотрела на меня и совершенно серьезно сказала: – А знаете, Кеша, я очень рада нашему знакомству.

      – И я рад, что встретил вас, – ответил я вполне искренне. – Вы прекрасная женщина.

      – А вы замечательный мужчина: умный, добрый, внимательный. И очень весёлый.

      – Я – весёлый? Вы действительно так считаете? – спросил я.

      Она растерянно взглянула на меня.

      – Конечно! Почему вас это удивляет?

      – Просто кое-кто меня считает занудой, как и вы своего бывшего мужа.

      – И кто этот недалёкий человек?

      – Мой старший брат.

      – Но почему?!

      – Некоторых его шуток я не понимаю.

      – А он любит шутить?

      – Ещё как! От одной его шутки я уже много лет не могу в себя прийти.

      – Расскажите, – попросила Ирина.

      Я отрицательно мотнул головой.

      – Нет, мне неприятно вспоминать об этом.

      Она не стала настаивать, за что я был ей очень благодарен. Тяжёлое воспоминание, словно каменная глыба, придавило душу. Вскоре мягкий женский голос попросил пристегнуть ремни безопасности. Гул турбин стал приглушённым. Самолёт пошёл на посадку.

      * * *

      Получив свой багаж, мы вышли из здания аэропорта. Я чувствовал в душе огромное облегчение. Весь полёт мне было не спокойно. Я из кожи лез, стараясь отвлечь свою спутницу от страхов, которые могли закончиться паникой и нервным срывом. Теперь всё было позади.

      – Ну вот, Ирочка, мы и прилетели, – бодро сказал я. – Можете облегчённо вздохнуть и расслабиться.

      – Если бы я могла! – воскликнула женщина страдальческим голосом.

      Я взглянул на неё … и опешил. Мою вновь смертельно побледневшую спутницу била нервная дрожь.

      – Ира, что с вами? – спросил я удивлённо. – Мы на земле. Успокойтесь!

      Она натянуто улыбнулась.

      – Я всё понимаю. Но, вот, поделать с собой ничего не могу. Вроде бы уже и бояться нечего, а во мне каждая жилка дрожит.

      Она ничуть не преувеличивала. Я видел, что ей действительно не по себе. Каково же ей было во время полёта?!

      – Странно, – сказал я. – В самолёте вы держались молодцом.

      Ирина нервно рассмеялась.

      – Молодцом? Да я едва не умерла от страха! Если бы не вы … Вас мне сам Господь Бог послал. Больше ни за что не сяду в самолёт, даже под дулом автомата.

      – А прежде никогда не приходилось летать?

      – Как-то однажды, ещё в далёкой юности, я решилась на подобную глупость. Мы летели с мамой в Новосибирск – всего какие-то три четверти часа. Мне тогда стало плохо. Насмерть перепугала маму. Но прошло время, воспоминания поблекли – и я опять наступила на старые грабли.

      – Однако на этот раз вы мужественно продержались до конца