Предновогодние хлопоты III. Игорь Иванович Бахтин

беда. Разом находит на него помутнение, сам не свой становится. После приходит в себя, плачет, на коленях просит прощения. Недели за две до твоего приезда он из психдиспансера вернулся, второй уже раз там побывал. Чуть дом не взорвал в последний раз, хорошо, что я не спала и запах газа учуяла. Забежала на кухню – все конфорки открыты, шипят, а он со спичками стоит, чиркает. Бог спас – спички отсыревшие были. Еле отняли у него с Полинушкой. Буянил. Бегал, посуду бил, кричал, бесновался, мол, черти в доме. Пришлось неотложку вызывать. Летом чуть не утонул, с прогулочного катера спрыгнул в Неву.

      – Белая горячка? – Мирон устало потирал пальцами виски.

      Нина опустила голову.

      – Если бы. Хотя, хрен редьки не слаще, я этого «счастья» с муженьком вторым нахлебалась. Про Юру другое врачи сказали. Наркотики. Не героин ещё, а всякое курительное, забыла, как называется, и таблетки ещё какие-то наркотические. Да он и от спиртного не отказывается. А всё вместе, – водка, пиво, таблетки и курево – это проклятое, ничуть не лучше героина врачи объяснили. Периодически отходит, подолгу нормально себя ведёт, ничего не употребляет, но после опять за старое может взяться.

      Она закрыла лицо руками.

      – Ничего такого не случилось бы, если Саша мой был жив. Он детей любил, они ему в рот заглядывали. Прости меня, Господи, другой раз так тяжко бывает, что думаю: может, не нужно было детей рожать? Второй-то, подлец, Юрке наливал, а ребёнок учился хорошо, в математике успевал, помощником мне был. К десятому классу с катушек съехал, нашёл себе деваху-растеряху, а той без пива жизнь не в жизнь была, он туда же. Подсадила она его на бутылку окончательно и на курево это бесовское, проклятое. Сама не жила, и другим жизнь портила. Родила от Юры, а может быть и не от него ребёнка, распутная девица была.

      – Была? Где ж она сама и ребёнок?

      – Ребёнок у её родителей. Не знаются они с нами. А Катю убили, – быстро перекрестилась Нина, – колоться она стала, задолжала, обворовала кого-то.

      Мирон низко опустил голову, долго молчал. Замолчала и Нина.

      – И что же сегодня случилось, что долгорукого подвигло с катушек съехать? Вчера, по всему, парень абсолютно нормальным был. Обкурился? – спросил Мирон, вскинувшись.

      – Деньги. Он вчера доллары, те, что ты мне дал, увидел. Когда ты заснул, он канудить стал, приставать ко мне: дай да дай денег, а дай – напьётся или накурится. А утром, прямо осатанел, накинулся на меня…

      – Понятно. Ты прости меня, пожалуйста, сестричка, – Мирон обвёл пространство кухни рукой, – но что ж вы так живёте? Я не о достатке – о порядке. Ты, наверное, ещё помнишь, что наша мама всегда говорила? Напомню, порядок в избе – порядок в голове. Помнишь, как мы перед большими праздниками генералили квартиру, обязательно с влажной уборкой, ковры на снегу чистили зимой, красили окна, двери, потолки, клеили обои, какое наказание было за невымытую посуду, за незаправленную постель, нечищеную обувь, помнишь? А мама с папой работали, приходили домой поздно, мы со всем сами управлялись. У тебя здесь теперь перевалочная база, целая артель бездельников. Дети научные труды пишут,