Око снов. Виктория Лукьянова

же то, что она тоже лишь наполовину из Древнего Рода?

      – Можно. Кровь уже не слишком много значит. Как видишь, приглашения получают те, кто, помимо древности рода, может похвастаться еще и другими ресурсами. Я не собираюсь сидеть, как большая часть Древних Родов, в рассыпающихся загородных поместьях, не в силах наскрести средств на поездку на бал, хоть и с высланным по заслугам крови приглашением.

      – Матушка, если вдруг я и соберусь жениться, то избранницу буду выбирать не по наличию у ее семьи богатства. Отчего вы вдруг решили, что я вообще собираюсь жениться в этом году?

      Не дождавшись ответа и не доев завтрак, я вышел из-за стола и, поспешно собравшись, захватил с собой коробочку с кольцом и отправился в торговый квартал.

      Чуть сбоку от самого его центра ютилось несколько лавок и магазинов, торгующих золотом и различными украшениями. Возможно, думал я, тревога за кольцо связана с каким-то предчувствием относительно его ценности или редкости.

      Но, к моему разочарованию, двое ювелиров сказали, что оно хоть и старинное, но не слишком дорогое, один похвалил оправу из белого золота, и на этом все. Крупный черный камень, по их словам, был скорее стекляшкой, даже не полудрагоценным. На мои расспросы относительно точного возраста или определения по стилю узоров принадлежности к каким-то ювелирным традициям внятных ответов ни от одного из ювелиров я не получил. Украшение не особо ценное и годится только на переплавку.

      Я вышел и прошелся по соседней улице – на площади разбили цирковой шатер, и акробаты зазывали около него на представление. Толпа снующих людей не внушала доверия, я то и дело проверял карман, опасаясь мелких воришек. И, окончательно устав от тревог, решил вернуться домой и выложить перстень. Но перед этим зашел в часть квартала, отданную кузнецам и столярам, и купил новенький крепкий замок с парой медных ключей.

      Заперев ящик, я наконец успокоился. Но затем открыл его и вынул коробочку обратно, отщелкнув, поставил на стол так, чтобы кольцо было на виду, но не мешало бумагам на столе. На мгновение закралась мысль, что, может, и стоило написать Люсильде о своих тревогах, но я быстро передумал, поняв, как скудно и глупо будет выглядеть это описание на листе бумаги. Выдвинул из-под стола коробку с аккуратно разложенными мною бумагами Сириуса. Я знал, что в них про отцовский перстень нет никаких упоминаний. Точнее, за последние полгода я прочел их столько раз, что знал практически наизусть. Я достал один из последних его дневников и открыл на месте с описанием последнего зимнего праздника, проведенного братом в округе Кайсли. Мне просто нравилась эта история.

      За одним дневником я перечитал следующий, потом еще один из раннего детства (обнаруженный мною вместе с любимым пиджаком на чердаке). Вороны устроили потасовку на дереве за окном. Я посмотрел на часы на стене и с удивлением обнаружил, что уже совсем темно. Они показывали всего четверть девятого, а за окном была зимняя ночь. В дверь комнаты постучали, и, не став ждать моего ответа, вошла матушка.

      – Мне не понравилось, как мы расстались за завтраком.

      – И