На заработках. Роман из жизни чернорабочих женщин. Николай Лейкин

так как же это так? Неужто за пятиалтынный?

      – А уж как знаете. Вон спросите у тех баб, – отвечал хозяин, кивая на парники. – Они также по этой цене работают.

      – Ты бы хоть по двугривенничку, господин хозяин?..

      – Будет цена на бабу двугривенный – я и за двугривенным не постою, но не может этого нонче быть, потому голодуха.

      – А к Троице платков дарить не будешь? – спросила одна из женщин. – У нас бабы ходили в Питер, так им по городам к Троицыну дню по платку…

      – То за летнюю ряду, то с Благовещеньева по Покров и по книжке ежели, а я вас поденно ряжу, потому летней ряды ноне не будет. Какие ноне платки!

      Женщины колебались.

      – Ну, подумайте, пошушукайтесь промеж себя, а я в избу чай пить пойду. Потом скажете, на чем решили, – сказал хозяин и направился в избу.

      Бабы остались на огороде и стали шептаться.

II

      – На втором огороде, девоньки, по пятнадцати копеек в день… По пятнадцати копеек… Уж это что-то больно дешево… – начала, покачивая головой, женщина постарше, у которой совсем отсутствовали брови.

      – Пронюхали, что повсюду голодуха, – вот и стачались, вот и прижимают, – отвечала вторая пожилая женщина, но с густыми бровями.

      – Как же Акулина-то летось по восьми с полтиной в месяц на огороде жила?! – дивилась молодая женщина с необычайно развитой грудью.

      – Так ведь то было летось, когда кормы были, а теперича цены другие.

      – Беда! – покрутила опять головой безбровая женщина. – Неужто же за пятнадцать копеек оставаться? Ведь это что же… Ведь это помирать… Да он вон еще что говорит… Хозяин-то то есть… Он говорит, что первые деньги пойдут на прописку паспорта да на больницу.

      – А на прописку да на больницу-то много ль надоть? – спросила совсем молоденькая женщина, курносая и с выбившеюся из-под платка белокурою прядью волос. – Сколько денег-то?

      – А нам почем же знать! Мы так же, как и ты, в первый раз в Питере, – отвечала женщина с густыми бровями. – Надо будет вон тех баб поспрошать, что около парников копошатся.

      Нерешительным шагом женщины прошли к парникам, в которых, присев на корточках, выпалывали сорную траву другие женщины.

      – Порядились, что ли? – встретила вопросом одна из женщин у парников новопришедших женщин.

      – Да как рядиться, умница, коли по пятнадцати копеек в день дает, – сказала безбровая женщина.

      – Цены такие. Мы уж тоже совались, да нигде не берут. Работы на огородах ведь еще не начались. Только там и работают, где парники, а ведь парники-то не на каждом огороде.

      – Вы, умница, новоладожские?

      – Новоладожские.

      – Бывалые в Питере-то?

      – Бывалые. Кажинный год по весне в Питер ходим.

      – Так неужто по пятнадцати копеек подрядившись?

      – По пятнадцати, а только с хозяйской баней. По субботам у нас от хозяина восемь копеек на баню… Так и вы уговаривайтесь. Здесь ведь не то что в деревне, даром никуда не пустят попариться, а везде надо платить деньги. Пять копеек баня-то стоит,