Ангел греха. Часть I. Грязные лица. К.А. Лебедев

зарядил револьверы и собрал вещи. Затем седлал лошадь, уже привыкшую к вольной жизни, погрузил на неё сумки: одну суму со своим барахлом, другую, как положено, с награбленным (заветной трубкой и прочими сувенирами в виде различных тотемов).

      Тихо уйти, как ни в чём не бывало, не удалось – по тревоге дозорных раздалось дичайшее улюлюканье.

      Я вдарил лошадь под бока шпорами, как положено и помчался во весь опор, даже едва не загнал её. Резвые ночные охотники на мустангах с болтающимися хуями – следом. Лошадь, как и я, к счастью, сама стосковалась по погоням… лишь это меня спасло, не считая боевого опыта.

      Облака на ночном небе вдруг плотно сгустились.

      Во время тряски стрелы то и дело свистели мимо меня и моей лошади. Атаковали они зря: дали повод для самообороны. Я беспощадно отстреливался разумно экономя свинец. Стрелял почти в темноту, на скаку.

      И только когда мне показалось, что я оторвался от погони окончательно – один резвый однорукий парень, которого я нежно прозвал «Гальварино» нагнал меня и выкрикивая бесполезные угрозы занёс над головой единственной рукой костяной томагавк и широко замахнувшись – метнул его с прерывающимся звуком рассекающей воздух заточенной кости и с шелестом перьев – в сторону, наперёд, я на секунду возликовал, а надо было сообразить и сбить его выстрелом. Не успел – бумеранг в полёте описал золотое сечение и врезался мне прямо в голову. Кровь залила глаза и чёрную одежду, но я не растерялся и начал палить в его сторону не глядя, без разбора, вслепую, пока случайно не прострелил морду его коню – это я понял по звуку, который ни с чем не перепутать.

      Конь врезался в землю и перекувырнувшись вместе с всадником переломал все его кости. Позади послышался отвратительный тихий хруст и истеричный смех Гальварино. Он смеялся, он знал, что меня ждёт в недалёком будущем. Это был смех войны.

      Впоследствии я больше не слышал, что мне шепчут на правое ухо, хотя и ранее особо прислушивался… Но, всё могло закончиться гораздо хуже, я мог лишиться левого уха.

      Ума не приложу сколько точно дней мчал без передыха, так как время от времени то отключался, то снова приходил в сознание от потери крови. Видимо благодаря тому, что ещё «подышав в яме» напоследок – даже не ощутил подлый укол в спину. Я выжил благодаря лекарственному воздействию секретных трав. Хоть Родригес заявил, что только потому, что я не вытащил сразу стрелу и не истёк кровью насмерть. Возможно так. Но не вынул я её – так как я её не чувствовал, а не чувствовал я её – благодаря возможной целительной силе купирующей боль и расширенному сознанию.

      Как-то на мгновение придя в себя, в пути, я не нащупал за спиной одну сумку, сумку с краденым. Она либо свалилась во время тряски, если ненадёжно закрепил, либо кто-то из преследователей увидел торчащую трубку, нагнал меня и сорвал всю суму… Вероятно стащили уже после, во время бессмысленных скитаний во тьме и бреду, или остановки на ночлег. Их не разберёшь… Я так и не успел разобраться