Ангел греха. Часть I. Грязные лица. К.А. Лебедев

слушал, учился и запоминал: как нужно правильно вести себя в сложных жизненных передрягах.

      – Бин, успокойся! Сделай вдох, или выдох, медленно… Подумай хорошенько, не делай глупостей, я сейчас не про души… – сказал Родригес, затем повернулся к Генри и обратился уже к нему. – Мелкий Джонс, ты дойди до стойла и разыщи там Дэйзи, уверен, её просто лошадь лягнула в голову, или смачно куснула, как большого Джона.

      – Не выкручивай своим усатым ртом молоденькие яйца. Пойдёшь сам. Револьвер разряди. А ты, возьми свой карабин и дуй к окну, – раздал команды Морис.

      Диего Родригес аккуратно достал из кобуры на поясе свежий никелированный докторский револьвер Смита-Вессона (такая ассоциация возникла в фантазии Генри в этот момент), аккуратно, двумя пальцами, будто он ядовитый, затем отвёл его в сторону бара, обхватил второй рукой, задумался… сдвинул вперёд защёлку с левой стороны и одновременно с обратной стороны надавил на барабан. Патроны звонко сталкиваясь в полёте с похоронным звоном посыпались на пол и скамейку, подскакивая и укатываясь под тумбу, печь и исчезая в щелях на полу для мышей. После – мексиканец положил бесполезное разряженное оружие на стол примирительно опустив голову. Мутная капля пота свисала с кончика его мясистого носа.

      – Браво… muchacho! Теперь сними лампу и широко шагай на улицу, звеня шпорами, – сказал Морис.

      Родригес повинуясь послушно встал, снял скрипучую лампу с балки, покрутив головку выдвинул немного фитиль, начало коптить, стекло чуть потемнело. Морис не совсем вежливо поторопил его. Лицо Родригеса осветилось снизу и Генри посмотрев на него на мгновение восхитился дедуктивным способностям старого ковбоя.

      Родригес подошёл к двери, открыл её настежь, вышел на шаг вперёд из помещения на улицу, приставил ладонь ко рту и брызнув слюной резко выкрикнул:

      – Дэйзи!

      – Ещё раз.

      – Дэйзи! Ты где?! Трахаться!

      – Размеренней и протяжней, – снова раздался дьявольский хриплый голос из помещения.

      Ответа снаружи не последовало. Лишь цикады почти синхронно замолкли.

      Только Родригес набрал свежий ночной воздух в лёгкие, поднёс к усатому рту вторую руку, с лампой, сложил ладони воронкой, приготовился выкрикнуть громче и как следует – как несколько стрел вылетели со свистом из мрака и вонзились ему в грудь отбросив тушу назад и повалив плашмя на доски пола, с рьяным грохотом. Патроны валявшиеся на полу со звоном подскочили от удара груды мяса об пол и раскатились.

      Генри машинально почти вслепую обстрелял из окна колючие кусты, со стороны которых были выпущены стрелы.

      Морис под руки, словно паук опутанную жертву затащил Родригеса в логово, на вычищенный ковёр, проведя кровавый шлейф через всю комнату. Кровь разлилась по рисунку недавно вычищенного ковра и мигом впиталась, снова осквернив ромбовидный рисунок. Затем ковбой быстро захлопнул дверь и звеня шпорами затоптал огонь на впитавшем масло пончо, от разбившейся лампы. Он двигался грациозно, будто кот перебирающийся