Зеленый – цвет опасности. Кристианна Брэнд

отчего лицо больного приобрело неприятное сходство с поросячьей мордой.

      «У них такой вид, словно они свинью режут», – с отвращением подумала Эстер.

      Майор Мун вдруг резко выпрямился:

      – Вот она где! Видите? Так и есть – язва… Сестра, тампон. Хотите взглянуть? Сейчас, я только вытру тампоном… Вот! Какой прекрасный образец язвы двенадцатиперстной кишки!

      Вудс заглянула через его плечо в открытую рану. Эстер поежилась. Вуди подошла к ней.

      – Твой старичок вроде успокоился. Может, все-таки посмотришь на язву?

      – Нет, не сегодня. Жара меня совсем доконала.

      – Тогда лучше подожди снаружи, пока они разберутся с Хиггинсом.

      Сестра Бейтс открыла маленькую стеклянную баночку и заправила иглы кетгутом. Иден вытащил голубовато-розовые кольца кишечника и придерживал их рядом с желудком, пока Мун резал и сшивал. Наконец они запихнули все обратно в живот и аккуратно разложили по местам.

      – Все, осталось совсем чуть-чуть, Барни. Начинай выводить его из наркоза. Иден, поднажми, если можешь.

      Операция закончилась. Мун бросил последний зажим в лоток, стянул перчатки и теперь стоял, глядя на пациента с выражением спокойного удовлетворения. Операция прошла нормально, без суеты, и язва была такая хорошенькая. Он направился в душевую, и Иден почти сразу последовал за ним.

      – Так и знал, что это не дивертикул… Кроссли, посмотрев рентгеновский снимок, заподозрил, что это может быть дивертикул…

      Бейтс и Вудс перевязали желтый от йода живот, украшенный теперь пятидюймовым красным шрамом, отбросили в сторону резиновые коврики и освободили рот и нос пациента. Барни привел в порядок свою тележку, потянулся и пошел в душевую. Вудс носилась по операционной: выкинула использованные бинты и тампоны, сменила миску с физраствором, принесла новый баллон с газом, прижимая его к груди, словно черного младенца, убрала использованные трубки и обрывки марли с тележки анестезиолога и принесла новую интубационную трубку в эмалированном лотке. Эстер вкатила в операционную Хиггинса. Его подняли на стол и вытащили из носилок металлические штанги, оставив парусину на месте. Старик смотрел прямо перед собой испуганным затуманенным взглядом.

      Подошедший Барни взял пациента за руку и заговорил мягким, успокаивающим тоном:

      – Все будет хорошо, старина. Сейчас я надену на вас маску, и после пары вздохов и выдохов вы спокойно уснете, а проснетесь уже в своей постели.

      Хиггинс повернул голову на подушке:

      – Сестра! Сестра!

      – Да, – сказала Эстер, – я тут, с вами.

      – Я поправлюсь, сестра? Скажите мне.

      – Все хорошо, Хиггинс, честно. Операция совсем несложная, вам не о чем беспокоиться.

      – Что они со мной будут делать? – жалобно спросил он, обводя взглядом операционную, стараясь при этом не смотреть на разложенные инструменты.

      У Барни было предубеждение против анестезионной. Он предпочитал давать наркоз прямо на столе, но признавал, что это может спровоцировать лишние страхи.