Адаптер. Борис Петров

вкусное мороженое под бубнёж пугливых взрослых с выцветшими лицами. Любой желающий мог бы узнать больше про Пророка, достаточно было прийти в библиотеку, к которой он был приписан, и сформулировать верный запрос. А вот на этом все и заканчивалось, ведь большинство и не могло подумать, что им надо что-то узнать, выяснить, разъяснить для себя. Но даже те, кто взрастил в себе такую потребность, чаще всего трусливо пасовали перед авторедактором, запинаясь, переводя в шутку, в итоге просиживая положенное для самообразования время в просмотре старого юмористического контента из курса «История юмора и мемов начала цифровой эры». Это был самый популярный курс, не требовавший ничего, кроме потраченного времени. И все же кто-то доходил до сути, выяснял, причем вполне легально, без читерства по затормаживанию вездесущего авторедактора, что Пророк был не один, что он един в семи лицах, живших в одно время и постепенно перешедших в полностью оцифрованное «Я» еще при жизни – это и был Пророк! Сложная и запутанная программа, высшая ступень искусственного интеллекта, как называли раньше необразованные люди начала цифровой эры. Искусственный интеллект понятие устаревшее и детское, об этом знал каждый, даже малые дети – есть только пророк, который не ест и не спит, а все время работает, думает, решает и спасает наши жизни. Иного и быть не может, иного и мыслить нельзя.

      Что было с теми, кто приоткрывал занавес, старались не говорить. Кто-то шел вверх по службе, но большинство пропадало, и все следы методично зачищались в инфопространстве, вне которого человека существовать не могло. Если человека стирали, то он переставал существовать, у мертвых было больше прав и свобод, чем у такого человека. Иногда их встречали в сводках из четвертого круга, но вскоре они пропадали навсегда, лишенные почвы под ногами. Кто-то называл это выйти из государства, и лишь единицы знали, что человек имел право выйти сам.

      Беджан знал об этом и не боялся, много раз прокручивая про себя маршрут выхода, но не для себя. Эта идея овладела им после рождения детей, и пусть это были не его дети, он думал о них и Маре. Спускаясь на лифте в подземелье, он прокручивал в голове весь план, отметая эмоции и страхи. Не получалось, рациональная часть его протестовала, разрушая шаткие надежды. Беджан провел рукой по лицу, желая снять проступившие сквозь бесстрастную маску эмоции. Камера следила за ними, он потом посмотрит, что она определила, сейчас было главное не привлечь к себе внимания. Как бы ни высоко он поднялся, с каким бы он не породнился родом, его место было отмерено и закреплено, и любая сложная мысль или тревога на лице станет поводом для разбирательства, а пытать они умеют, оставалась только одна надежда – умереть раньше, чем откроется рот.

      Лифт остановился, вернув внутренности хозяевам. Поездка длилась не больше десяти секунд, и этого было достаточно, чтобы пассажиры выходили с ватными ногами и побелевшими лицами. Беджан думал, что это сделано специально, рассчитано и утверждено, чтобы перед лицом Пророка никто не смел