Обретая любовь. Элоиза Джеймс

должны обсудить, как нам расторгнуть наш брак, – проговорила Фиби, меняя тему воспитания детей на более важную. – Думаю, это будет нетрудно, поскольку мы так и не подтвердили нашу брачную связь. Насколько знаю, для таких случаев в законе имеется соответствующее положение.

      Его глаза потемнели, и Фиби невольно напряглась. Голубые глаза Гриффина были подобны летнему небу, в котором появляются первые признаки приближающейся грозы.

      – Ты действительно хочешь расторгнуть наш брак? – Выражение его лица ничуть не изменилось, в голосе не чувствовалось какого-либо гнева. И все же…

      – Не нужно из-за этого сердиться, – проронила она, не отводя взгляда.

      – Я вовсе не сержусь.

      – Ты говоришь неправду, а я очень не люблю, когда мне лгут. Ты сердишься, и совершенно безосновательно. Ведь это не я покинула страну на несколько лет.

      – Ты права, извини. Но я не хочу расторгать наш брак, и эта идея вызывает у меня… досаду.

      Если в данный момент его глаза действительно выражали досаду, то Фиби не хотела бы находиться поблизости, когда он окончательно выйдет из себя.

      Гриффин, в свою очередь, подумал, что ему следует спокойнее относиться к намерению жены.

      – Мы не можем расторгнуть брак по причине неосуществленных брачных отношений, – произнес он как можно более ровным тоном.

      – Почему?

      – Потому что в таком случае на твоих детей ляжет клеймо незаконнорожденных. – Воистину, Гриффин вел себя невероятно цивилизованно. Акуле, конечно, легко разглагольствовать о праве женщины искать партнеров на стороне, ему же самому было трудно примириться с такой идеей. – И далее, – продолжил Гриффин, – аннулирование нашего брака означало бы, что я признаю себя импотентом. Однако я оказался не на высоте всего лишь раз в жизни.

      В тот момент, когда Фиби откинула в церкви свою вуаль и он впервые узрел ее лицо, его охватила настоящая паника. В свои двадцать она была чертовски привлекательной, за пределами самых дерзких мальчишеских фантазий. С золотистыми волосами и нежными розовыми губками она казалась принцессой, о которой можно только мечтать. Вдобавок она была старше его. Значительно старше.

      На Гриффина тогда накатила буквально парализующая волна смятения. И это было началом конца.

      – Сейчас ты даже красивее, чем в день венчания, – вымолвил он.

      Фиби нахмурилась.

      – К чему ты это говоришь? Мы обсуждаем серьезные вещи. Мистер Шарктон пообещал забрать Колина в море. Но я скорее умру, чем допущу, чтобы мои дети ступили на кровавую пиратскую дорожку!

      Гриффин не смог удержаться от улыбки. Фиби была очаровательна. Негодующая, но прекрасная.

      – Чего ты улыбаешься? – возмутилась она. – Тебе кажется забавным, что мои дети могут пострадать?

      – Да нет, что ты, – поспешил заверить Гриффин. – Ни в коем случае.

      – То-то же… – Фиби помолчала. – Сэр Гриффин, почему бы вам тоже не присесть?

      – Еще недавно ты называла меня просто Гриффином, – заметил он и, сдерживая стон, опустился в кресло.