Ваше Сиятельство 2. Эрли Моури

Думаешь, будто я не знаю твое сердце? Оно переполнено восхищением ко многим женщинам. Астерий, иногда мне кажется, что охотник – ты. Коварный охотник за женским вниманием и кое-чем большим, – Глаза Артемиды сверкали серебром, белые длинные волосы, убранные золотой диадемой, тоже блестели.

      – Уж не ревнует ли меня сама богиня? – я улыбнулся, сделав шаг к ней.

      – К земным женщинам? Нет, Астерий. Неужели ты мог такое подумать всерьез? – она перевела взгляд на дверь. – В коридоре графиня. Она не спит. Знаешь почему? Взволнована твоими похождениями с Талией и может зайти сюда. Она слышит наш разговор.

      – Если тебе не по душе ее внимание, могу запереть дверь, – предложил я, не в силах оторвать от нее глаз.

      – Нет, пусть все идет так, как должно быть. Я пришла сказать, что Гера очень зла на тебя. Она пыталась настроить против тебя Перуна, но Громовержец благоразумно отмахнулся от нее. Есть кое-что еще, но давай, об этом чуть позже. Сейчас я хочу поблагодарить тебя за твою стойкость. Ты приятно удивляешь, Астерий, – Охотница тоже сделала шаг ко мне и, наклонив голову, тихо сказала: – Мне хочется сделать тебе приятное.

      – Пусть это сделают твои губы, – я потянулся к ней, догадавшись что она имеет в виду.

      – Мне нравятся твои прикосновения, но… – она замерла, наши губы остановились так близко, что между ними не поместился бы палец.

      – Что «но»? Тебя беспокоит, что-то? – я положил ладони на ее гибкую талию, слегка поглаживая ее, задерживаясь будто невзначай на теле неприкрытом одеждой.

      – Да. Неизвестность. Для богов неизвестность всегда мучительна. Возможные варианты будущего снова неопределенны – в Вечной Книге исчезло несколько важных страниц. В очередной раз, они будут писаться заново. Отчасти, причиной тому Гера, – произнесла она и коснулась своими губами моих.

      Я оказался менее воздержан, прижал ее к себе. Сделал так, что наш поцелуй стал не робким касанием, а настоящим: ротик Охотницы невольно раскрылся и язычок вздрогнул от прикосновения моего. Меня при этом пробрала такая сладкая дрожь, что захотелось закричать от радости.

      – Астерий, не надо так. Не спеши со мной. И не давай себе слишком много воли, – выдохнула Артемида, в этот раз не спеша освободиться от моих объятий. – Даже Одиссей не смел так поступать с Афиной!

      – Зачем меня опять сравнивать с ним? И почему ты думаешь, что Одиссею с Афиной позволено больше, чем мне с тобой? Разве не мы сами определяет это «позволенное»? – спросил я.

      Как она меня сейчас дразнила! Богиня… Это сложно объяснить, но когда вы сжимаете в руках то, что кажется недостижимым, необычно сильные чувства накатываются волной. Их просто так не остановить. И зачем?

      – Я не думаю об этом. Давай ты не будешь забывать, что я – не земная женщина, – ее щеки порозовели, Артемида чувствовала мое нарастающее возбуждение и сказала: – Я хочу вернуться к серьезным вопросам.

      – Хорошо. Только я мало понимаю в записях в Вечной Книге. Разве это плохо, что варианты будущего стерты? Объясни мне, неискушенному, что может быть прекраснее неизвестности?