Армия для империи. Дмитрий Милютин

от театра войны. Но в тот же год (1794) война с Турцией кончилась Ясским миром, а Потемкин вскоре умер. Суворов оставался еще более года в Финляндии, занимался своей должностью с обычным рвением и усердием: обучал войска, осматривал крепости, строил укрепления. Старания его искоренить замечаемые в службе злоупотребления и откровенные о том донесения опять вооружили против него множество старых и новых врагов. В Петербурге осуждали все действия Суворова, находили во всех распоряжениях его самоволие и прихоти; между прочим более всего кричали, что он изнуряет солдат учениями, и в особенности, что вздумал будто бы уничтожать госпитали, столь необходимые по климату Финляндии, располагающему к скорбуту. Суворов, глубоко огорченный распускаемыми на его счет клеветами, горячо опровергал их в своих письмах, оправдывался и не щадил своих врагов. Относительно госпиталей писал он: «Говоря отменить, я разумел опорожнить госпитали оздоровлением». К этому прибавлял вообще свое мнение об этом предмете: «Не терплю госпиталей; тот их любить, кто не радеет о здоровье солдата. Минералы и ингреденции не по солдатскому воспитанию… По вступлении моем в управление Финляндией я нашел 4000 чел. в двух госпиталях; теперь их остается только 40. В госпитале следуют у меня чахотка, водяная, кашель да…, а остальное должно лечить в артелях. Кислая капуста, табак, хрен – и нет скорбута»… и т. д. (см. прилож. V).

      Возражения эти приводим здесь в особенности потому, что в числе различных обвинений, которые навлек на себя Суворов, чаще всего упрекали его в том, будто бы он не заботился о сбережении солдат, жертвовал ими бесчеловечно: и при штурмах, и в сражениях, и в быстрых походах, и даже в мирное время, на учениях. Правда, Суворов не избегал решительных сражений, а напротив того, искал их, предпочитая один решительный удар продолжительным, бесплодным камланиям: но всякое предприятие его было заранее обдумано, и когда он решался на что-нибудь, то никогда уже не колебался в исполнении; настойчивость и непреклонная воля составляли отличительные черты всех его действий (см. прилож. VI). Конечно, это вело иногда к сильным кровопролитиям; но кто же сомневается в том, что продолжительные бесплодные маневры, осады, блокады, стоят еще большей потери в людях, чем битвы самые кровопролитные? При своих маршах, неимоверно быстрых, Суворов имел в виду, что внезапность появления пред неприятелем стоит почти победы и с избытком вознаграждает за несколько лишних отсталых. Только посредством этой быстроты удавалось Суворову в Польше предупреждать сборы конфедератов и с ничтожными силами разбивать их многочисленные толпы. Притом Суворов умел особым своим распределением марша облегчать войскам тягость переходов, как увидим подробно в кампаний италийской. Он даже хвалился сам малой потерей людей в своих походах. В мирное время Суворов также приучал войска к большим переходам и ко всем трудам боевой жизни, чтобы укрепить и тело, и душу солдата. Госпиталей не любил он точно так же, как не любят их и сами солдаты;