Хочется всех послать, а еще поесть ттокпокки. Сехи Пэк

и подколенных ямках. Друзья то и дело удивлялись: «Что это у тебя с кожей? Фу, противно!» Однажды мальчик, который мне нравился, прямо заявил, что я похожа на старую бабку.

      В 5 классе на одном мероприятии девочки и мальчики должны были танцевать парами, дыша в унисон. Помнится, мой партнер был не особо рад оказаться в паре со мной, не стал брать меня за руку и только делал вид, что танцует. С тех пор я стала стыдиться себя. Чувствовала себя странным, уродливым, похожим на бабку созданием, которому следовало прятаться ото всех.

      Подобное случалось и в средней школе. В нашем дружеском онлайн сообществе был анонимный чат. И там кто-то написал мне чуть ли не страницу гадостей. Что я «слишком толстая, хотя на лицо и ничего», что я «могла бы тщательнее мыться, ведь на мои черные локти невозможно смотреть» и прочее подобное. Всего не упомнить. Я испытала ужасный стыд, когда люди так оценили мою внешность.

      Этот случай стерся из памяти, но, наверное, засел в подсознании, и я каждый день терла локти махровым полотенцем, по десять раз в день смотрелась в зеркало, проверяя, не застряло ли у меня что-нибудь в носу или в зубах, переживала, как я выгляжу в глазах других людей. В самоконтроле я дошла до того, что стала записывать и слушать свой голос. Я очень страдаю, но боюсь, что меня засмеют.

      Терапевт: Как на прошлой неделе прошла встреча в клубе кинолюбителей?

      Я: Хорошо.

      Терапевт: Много что сказали?

      Я: Когда я заявила, что фильм мне не особо понравился, координатор спросил, чем именно он мне не понравился, а я ответила, что мне трудно упорядочить мысли, и от меня отстали. Но, послушав других людей, я без особых усилий смогла сформулировать свое мнение. Потом я прослушала запись и поняла, что сказала довольно много.

      Терапевт: Почему вы вели запись?

      Я: Я записываю и важные рабочие совещания, и наши с вами беседы, а потом прослушиваю их дома. Я обычно очень напряжена, и потом не могу вспомнить, что говорила.

      Терапевт: Вы ведь не пьяны? Зачем все записывать?

      Я: Я собираюсь вести дневник наших встреч, но вообще-то я начала все записывать, поскольку, бывало, от напряжения слышала только белый шум и не помнила, что сказала.

      Терапевт: Вы следите за собой, словно камера видеонаблюдения. «Все ли я правильно сделала?», «Что сказала?» Способность забывать поможет вам обрести свободу, но это будет утомительно.

      Я: Я то и дело нарушаю свое спокойствие самоупреками. Если все сказала как надо – спокойна, если нет – упрекаю себя.

      Терапевт: Надо уметь отпускать случившееся.

      Я: Понятно. В этом я тоже похожа на робота?

      Терапевт: На робота?

      Я: Да.

      Терапевт: Я не вкладывала особого смысла в слова про робота, возможно, вы придали им слишком большое значение. (Я прокручивала в голове слова терапевта о том, что я похожа на робота.)

      Я: Верно. Я постоянно прокручиваю в голове и проговариваю слова, которые меня задели. Почему я так строго контролирую себя?

      Терапевт: Потому что