Дневник. 1914–1920. П. Е. Мельгунова-Степанова

он имел столкновение, так как, минуя его, докладывал Керенскому. Сегодня история с Никитиным будет разбираться в нашем партийном комитете.

8 сентября

      Оказывается, Керенский хотел предать Савинкова суду за Корниловскую историю.[159] Вчера демонстрация войск прошла мирно у нас в Москве.

      Третьего дня было важное заседание Городского комитета н. с., в связи с делом Стааля. Прежде всего, он сам изложил инцидент с Никитиным, причем сказал, что считает, что сделал ошибку, которая объясняется его взвинченным настроением и тем, что это было в самые плохие дни. После чего выступил Симсон и сказал, что ошибка была юридическая, т. к. по закону: 1) свидетель имеет право не говорить то, чего не хочет и 2) арестовывать свидетеля беззаконно. Он спросил, звонил ли Стааль Коренкову, судебному следователю. Стааль категорически это отрицает, а Никитин утверждает. Потом Сережа говорил, что Стааль совершил антипартийный поступок, независимо от того даже, что Никитин, примыкающий к партии; он сам, как член нашей партии, поступил не как истинный социалист. Брюхатов говорил с точки зрения нарушения элементарных правил гостеприимства. Стааль отвечал, что Симсоновское указание не имеет значения, потому что всякий закон отпадает в революционный момент. Что Брюхатовское указание о «бедуинской» морали для него не имеет значения, т. к. Запад давно от нее отказался, и только С. заявление о нарушении партийности имеет значение, и он желает знать, как партия смотрит на его поступок. Сам же он считает, что ни принципов социализма, ни революционных он не нарушил. Еще забыла сказать, что Филатьев заступился за него (Стааля), говоря, что и так уже правые элементы адвокатуры его травят, как социалиста, и что раз ошибку он признал, больше говорить нечего. Волк-Карачевский предложил перейти к очередным делам, но Стааль заявил, что «молчаливая» резолюция его не удовлетворяет, и он требует резолюции. С. спросил, хочет ли он «точки над i». – «Да». – «Тогда надо сказать и об инциденте с Зарудным, тоже членом партии, что все это нас очень удивляет и делает партию посмешищем». – «Если это только ваше личное мнение – мне безразлично», – сказал Стааль. В защиту его выступил Катц – все уже ясно из его (Стааля) объяснения, и нечего говорить и требовать резолюции, «как требует С. П.», который и не требовал ее вовсе, он запротестовал.

      Так, с молчаливым осуждением и остались.

      Вчера князь Щербатов требовал от С., чтобы он спас Исторический музей от разгрома, ввиду демонстрации. С. поклялся ему, что ничего не будет, но тот заявил, что ему этого мало, нужны гарантии: «Вы передайте им, повлияйте на них», – твердил он, и С. «гарантировал».

14 сентября

      Очевидно, все-таки все выходит на среднюю линию, и демократическое совещание[160] не будет так страшно, как все думали, т. е. что большевики победят – города и кооперация его разбавили. Чернов ведет себя неприлично по отношению к Керенскому и на всех голосованиях «воздерживается».

      Петрищев на днях говорил, что мир заключен на условии: восстановления Польши

159

Имеются в виду события Корниловского мятежа (см. коммент. 69).

160

Демократическое совещание – съезд представителей общественно-политических организаций, проходивший 14–22 сентября 1917 г. в Петрограде. В его состав входили 1582 делегата, в том числе от городских дум и земств – 500, от советов – 440, от кооперации – 150, от организаций армии и флота – 125, от профсоюзов и фабрично-заводских комитетов – 100, и т. д. Созван совместным решением Советов рабочих и солдатских депутатов и Советов крестьянских депутатов. Обсуждали вопрос о создании коалиционного правительства до созыва Учредительного собрания.