Я умерла в четверг. Дина Кей Ви

Ну, или почти не было. В других школах были люди, с которыми я разговаривала на переменах и люди, которые иногда смеялись над моими шутками. Еще была… Хотя нет, сейчас не хочу об этом.

      Не буду врать и храбриться. Это сложно и порою больно, и это я не про разбитый нос и синяки.

      Но всё же раньше было не так. Не до такой степени. А это место буквально раздавливало меня.

      И эти бесконечные побои… Хотя, на самом деле, они задевали меня меньше всего. И, что греха таить, в них и правда отчасти была виновата я.

      Понимаете, возможно, я была немного избалована, если такое слово можно применить к моей жизни хоть в какой-то степени. Я всегда росла в неблагополучной среде, ну или почти всегда, и все те места, в которых я находилась до этого интерната, были немногим лучше него, но все же все было по-другому. Таких задир, как Милана, я раньше разбивала одним махом. Я могла ранить людей своими язвительными и остроумными комментариями (да-да, от скромности не умру), и мне за это ничего не было. Нет, даже больше: сраженный противник уходил, понурив голову, а я смаковала свою победу с гордо поднятым и даже не разбитым носом.

      Только не подумайте, что я была жестокой и злой девчонкой, которая оскорбляла всех подряд. Я всегда только оборонялась или же защищала других. В моей среде мало девочек, которые на примитивное и грубое «уродина» могли ответить что-то, кроме «сама уродина» или нецензурной брани. Я могла. И это было мое оружие. На мерзкие, примитивные оскорбления и насмешки я отвечала изящными, лихозакрученными и разящими в самую суть словами, при этом используя сугубо литературный язык. Нередко мои оппоненты даже не понимали, о чем я говорю. В этом-то и была самая соль: я заставляла их понять собственную тупость и постыдиться.

      Но здесь все было по-другому. Этим девицам было плевать на все, и осознание собственной тупости их нисколько не расстраивало. Или они владели каким-то высшим уровнем скудоумия, что даже не догадывались о своей глупости. Они абсолютно точно не понимали смысла всех моих язвительных тирад, только догадывались, что я указываю на их изъяны. То есть я их оскорбляю, и реакция на оскорбления у таких людей всегда одна: показать свое превосходство силовыми методами. А я просто позволяла себя избивать, даже не сопротивлялась. Боец из меня все равно был никудышный. Хотя дело даже не в этом.

      Однажды я, как это называется, «дала сдачу». Это было не здесь, и мне тогда было всего двенадцать лет. Можно сказать, моя первая драка. Я даже не помню, как звали ту девочку, только помню, что она налетела первой (хотя этот сценарий в моей жизни неизменен), и она была гораздо габаритнее меня (и этот почему-то тоже). Она выворачивала мне руки, рвала волосы и била по ребрам. И вот в какой-то момент я возьми да и вмажь ей прямо в центр ее мясистого лица. Помню, она завизжала, как дикая, хотя пока она меня мутузила, я даже не пискнула. И у нее как-то неестественно много крови полилось, я даже не поняла, откуда именно: то ли из губы, то ли из носа. Она быстро закрыла лицо ладонями и убежала.

      Все происходило на школьном дворе, и вокруг нас к тому времени собралась большая толпа. Когда