(Не)дай мне утонуть. Лана Мейер

на чертов байк, но это еще не все.

      Со стороны к нам с Кайрисом подходит ассистентка, прицепляющая меня к нему при помощи специального ремня, соединяющего наши тела воедино. Мурашки охватывают позвонки и область затылка, дурное предчувствие зарождается в солнечном сплетении. Подобный спасательный трос и плотные шлема вдобавок, кричат мне лишь об одном – поездка на мотоцикле будет очень сильно отличаться от того бережного приключения на байке, когда Алекс любезно согласился подвести меня с Мисой до госпиталя.

      Это будет не гонка. А забег на разрыв аорты. И очевидно – моих голосовых связок, потому что кричать во все горло от ужаса мне хочется уже сейчас, а мы еще даже не начали.

      – Алекс, я хочу слезать, – в панике бормочу я, опуская ладонь на его грудную клетку и прижимаясь сзади. – Кайрис, пожалуйста. Не заставляй меня.

      – Поздно, малышка, мы уже по самые жабры связаны. Раз уже села – сиди и не рыпайся, держась крепче.

      – Нежели тебе совсем не страшно? – интересуюсь я, пока мир ночных гонок расплывается перед моими глазами.

      – Страх пробуждает в нас острое желание жить. И это именно то, что мне нужно, – парирует Кайрис.

      – Ты сумасшедший. И я тебя ненавижу.

      – Речь не мотивирует, русалка. Попробуй еще.

      – Чего? Я должна тебя мотивировать?

      – Да. Пообещай мне награду, если я доставлю тебя к финишу в целости и сохранности.

      – Могу пообещать тебе, что не расскажу в подробностях об этом треше твоему отцу.

      – Не интересно. Поцелуй с языком звучит куда более вдохновляюще.

      – Ты с ума сошел? Ты мой будущий брат.

      – Запрет меня возбуждает, как бы сильно ты меня не раздражала. Хочу попробовать, каково это – трахнуть ртом свою будущую сестру и бывшую подругу детства, – он начинает так сильно газовать, что его слова фактически не теряются в грозных звуках мотобайка.

      – Если твой язык когда-нибудь окажется в моем рту, то в этот же день он будет отрезан моим парнем!

      – Это тот, что выступает на сцене в театральных рейтузах? – фыркает Саша, пробуждая во мне все оттенки злости.

      – По крайней мере, он чистоплотен, порядочен, воспитан и умен. А ты так и останешься мажорчиком, который ни черта не умеет без своей фамилии, – огрызаюсь я.

      – По крайней мере, я собираюсь в будущем спасать людей, а не скакать на сцене, облизывая режиссеров ради крутых ролей. Что скажешь, русалка? Сколько из них тебя лапали, прежде чем допустили к прочтению сценария?

      Его слова бьют под дых. Выбивают из меня все живое. Ком в горле становится таким огромным, что я уже не способна ему ответить. Все, что я могу – это до безумия сильно врезаться ногтями в его грудную клетку. Расцарапать ее к чертовой матери. Если бы мне удалось порвать его грудину, и засунуть туда руку, сердца я бы там не нашла.

      Александр Кайрис гнилой человек. Если он не знает всех грязных подробностей моего прошлого, но о многом догадывается, это не дает ему права так говорить. Не дает! Но он умело давит на самое больное, уязвимое,