Ариэль. Александр Беляев

поднялся, неподвижно повиснув в воздухе.

      – Ха-ха-ха! Авантюрист? Шарлатан? – грохотал Хайд, вспоминая своих ученых коллег, не признававших его. – Не угодно ли?

      Дверь кабинета открылась. На пороге стоял Бхарава, из-за его плеча выглядывал Фокс.

      Пирс-Бхарава, увидав Ариэля между полом и потолком, широко открыл рот и словно окаменел, Фокс болезненно сжал сухие губы и изогнулся в виде вопросительного знака. Ариэль плавно поворачивался, опускался и снова медленно поднимался.

      – Входите скорее! Что же вы? – торжествующе окликнул их Хайд.

      Пирс, наконец, пришел в себя и бросился закрывать окно, ворча: «Какая неосторожность!» Потом обошел вокруг Ариэля, качая головой.

      – Поздравляю вас, коллега! – выдавил из себя Фокс, подойдя к Хайду и кривя рот в улыбку.

      – Ну что? Это получше вашей мухи? – спросил Хайд, фамильярно хлопнув Фокса по плечу так, что тот покачнулся.

      Ариэль опустился на пол. А Бхарава-Пирс поспешил к телефону, вызвал Броунлоу и попросил его немедленно прибыть к Хайду.

      – Как же ты чувствуешь себя, когда летаешь? – спросил Бхарава Ариэля.

      – Хорошо. Вначале немного неприятно… тело, плечи…

      – Так, так! В голове мутится? Мысли мешаются?

      – Нет.

      – Умственные способности у Ариэля не нарушены, увы… Гм… Да, да! – сказал Хайд.

      Пирс многозначительно посмотрел на него.

      Скоро появились мистер Броунлоу и миссис Дрейден.

      Ариэля заставляли подниматься к потолку, летать по комнате стоя, лежа, «рыбкой», как сказала миссис Дрейден, переворачиваться, совершать всяческие фигуры высшего пилотажа. Миссис Дрейден ежеминутно ахала то от страха за Ариэля, то от восхищения и восклицала:

      – Прелестно! Чудно! Очаровательно!

      Броунлоу, с довольным видом потирая руки, поощрял Ариэля на все новые воздушные трюки.

      – Да вы замучаете его! – добродушно воскликнул Хайд и приказал Ариэлю опуститься на пол.

      Все, кроме Хайда, уселись, и Бхарава, обращаясь к Ариэлю, произнес речь, как всегда высокопарную, изобилующую цитатами и восточными метафорами.

      Он снова говорил о великой чести, которой удостоился Ариэль, ставший чуть ли не сыном Индры, бога неба и атмосферы, и братом Маруты, бога ветров, о великом могуществе, которое получил Ариэль, но и о великой ответственности. Бхарава внушал Ариэлю, устремив на него гипнотический взгляд, беспрекословное, абсолютное повиновение и угрожал страшными карами за малейшее ослушание.

      – Если же ты вздумал бы улететь, то помни, что тебя ждет такая ужасная, мучительная, страшная смерть, какой не умирал еще ни один человек. Куда бы ты ни улетел – на высокие горы, в темные джунгли, в дикие пустыни или даже на край света, – помни: мы найдем тебя всюду потому, что власть наша безгранична. И тогда… – Бхарава начал рисовать картины всевозможных пыток и мучений так красочно, что миссис Дрейден стала ежиться и ахать. – И еще помни: ни одному человеку не должен ты показывать, что можешь летать. Не смей даже говорить об этом. Не смей