Ваше Сиятельство 1. Эрли Моури

достала маленькую баночку с каким-то зельем. – Сказали, нанести толстым слоем и наложить повязку. И еще это… – в ее пальцах появилась другая склянка, – этим надо мазать синяки и шишки.

      – Успокойся ты. На мне заживает все, как на собаке. Кровотечения уже нет, – я размял непривычно толстенькую и длинную сигарету, сунул ее между распухших губ. – Хотя, синяки, шишки, давай намажем.

      – Я посмотрю, как там, – настояла Синицына осторожно потянув край моей расстегнутой рубашки.

      – Здесь не зелье нужно, а побольше воды, чтобы кровь отмыть, – я чувствовал, как неприятно липнет рубашка к телу.

      – Тебя точно ножом ударили! Саш, признавайся, ножом? – она испуганно смотрела то мне в глаза, то на мой живот.

      – Если бы ножом, моя девочка, то там был бы глубокий порез. Но его же нет, – успокоил я ее, зная, что рана частично затянулась.

      – Откуда тогда столько крови? – не унималась она, осторожно касаясь пальчиком моего тела чуть ниже ребер. – И еще шрам у тебя здесь какой-то. Два шрама.

      – Это старое. С прошлой жизни, – пошутил я, наконец разобравшись с устройством зажигалки, надавил на бронзовую кнопку. Щелчок и крошечный язычок пламени позволил мне прикурить.

      – Все ты обманываешь. Так больно? – она погладила ладошкой, липкой от крови живот. Погладила очень осторожно, нежно.

      – Приятно, – отозвался я, прикрыв глаза, выпустив из разбитых губ струйку дыма. Табак в этом мире оказался очень даже неплохим, ароматным, с необычным сладковатым, фруктовым послевкусием. Вообще-то в новой жизни я курить не собирался, но… почему бы и нет. Тем более этот мир магический, и, думаю, моих возможностей, будет более, чем достаточно, чтобы здоровье подлатать. Уж есть опыт и знания из прошлых воплощений.

      – Правда, приятно? – ее ладошка стала чуть смелее.

      – Да, Айлин. Так же, как и твои поцелуи в губы. Только ты руку испачкаешь, и платье. Кровь плохо отстирывается, – предостерег я, с блаженством затянувшись табачным дымом и тут же закашлявшись. Черт, не привыкло это тело к таким неоднозначным удовольствиям. Ничего, приучим. А тело хорошее, очень на многое способное – это я чувствовал все яснее, срастаясь с ним.

      – Саш… – ее рука на миг остановилась. – А Ковалевская… ты ее любишь или она тебе просто нравится?

      Ну и вопрос. Я едва ли снова не закашлялся, набрал в рот дыма, и выпустил его шумно, густыми клубами. Вот что ей ответить? Мол, я это уже не я?

      – Айлин, дорогая, – я погладил ее руку, лежавшую на моем голом, окровавленном животе. – Все сложно. Я не могу ответить на твой вопрос. Но точно могу сказать, что ты мне очень дорога, и ближе всех, если не считать, конечно, маму.

      При мысли, что мама сегодня дома целый день, и мне придется появиться перед ней в таком виде, я почувствовал серьезное беспокойство. Рубашку бы, да и сюртук с брюками надо бы сменить до явления домой. Купить новые? Денег у меня меньше тридцатки, и на нормальную одежду не хватит, разве что на рубашку.

      – Что с тобой, Саш? – Синицына