Сквозь окно моего подъезда. Алекс Мельцер

же отчетливо, как музыка из старых наушников. – Удивительно, как он еще не в колонии. Мало детской комнаты полиции? Посерьезней приключений захотелось?

      Я пялился в асфальт, высматривая трещинки, и наморщил лоб. Губы поджались сами собой. Дядь Боря постоянно на меня орал: он знал, что отец ошивается на Крайнем Севере, а оттого я, по его словам, беспризорник. Меня и правда поставили на учет в комиссию по делам несовершеннолетних, после того как мы с Генкой разбили булыжником школьное окно. Мы так и не поняли зачем: лежал кирпич, и мы хотели протестировать – долетит или нет? Долетел. И все закончилось участком.

      – Вернитесь и заплатите.

      – Нечем, – я вывернул пустые карманы штанов.

      – У меня тоже нет… – пробормотал виновато Валюха. – Вадя поэтому и взял…

      – Э, ты че?! Ты тоже согласился, чего сейчас стрелки-то переводишь?!

      Дядя Боря слабенько боднул меня кулаком в плечо.

      – Полегче, молодой человек. Я даже не сомневался, что именно ты подбил Валентина на кражу. Идите и возместите ущерб.

      – Нечем, говорю же, – я снова кивнул на пустые карманы.

      – Значит, подработайте и помогите. В ресторанах в таких случаях посуду моют, а вы можете коробки носить. Товары разгружать. Вперед, – дядя Боря попытался схватить меня за плечо, но я ловко увернулся и отпрыгнул на пару шагов. Я посмотрел на Валюху, который понуро и виновато склонил голову перед отцом. Не сдержав ехидной усмешки, я глядел на то, как дядя Боря попытался ухватить меня за объемный пуховик. Наивно с его стороны было думать, что я послушаюсь.

      – Я пас, – в два глотка допив энергетик, я швырнул жестянку в мусорку. Та, звякнув, грохнулась на пустое дно. – Мне пора.

      – Стоять! – опять рявкнул дядя Боря, но я не стал его слушать и еле удержался от того, чтобы не показать средний палец. Валюху, правда, было жалко, но я надеялся, что папашка не заставит его таскать коробки в одиночестве. Все-таки зачинщиком и правда был я.

      Валюха вместе с папашей остались вдалеке, а я бежал, пока в очередной раз не захотелось выплюнуть легкие. Чертаново на каждом углу встречало угрюмыми, серыми домами, и все они были безликими, похожими друг на друга. Повернув за угол очередного огромного строения, я оказался на набережной Чертановки. Почти никого не было: совсем свечерело, в такое время все уже готовились к завтрашнему, непосильно трудному дню.

      От Чертановки несло паршивым холодом, и под старую куртку тут же забрался ветер, пересчитывая мне ребра. Я подошел к черным металлическим перилам и оперся на них, глядя на плещущуюся перед глазами реку.

      В кармане пиликал телефон. Старенький, с ним еще отец ходил. Единственное, на что его хватало, – выйти в интернет через слабенький браузер и ответить на звонок. Бабуленция все равно меня контролировала, пусть я и обещал вернуться не поздно. Не дозвонившись, она отправила мне сообщение: «Вадя, ты в порядке?»

      Пальцы окоченели от холода, но я все равно смог нажать на глючащий сенсор в нужном месте. Открылись обычные сообщения: прошлые попытки установить