Вечность и Луна. Рея Грей

человеком голосов. Мир вокруг двигается и дышит. Мир вокруг живет в миллиардах ипостасей: листок на дереве, травинка под сапогом Расгарда, ползущий где-то жук, полеты птиц над головой и ночной ветер, рыба в океане, первая капля дождя и призрачный рассвет. Мир живет, дышит и вьет свою полную силы песнь. Но Расгард не слышит ее. Просто знает, что она есть, и что она – необходимый противовес. Его мир не ластится солнечным лучом, не обдает прохладой в жаркий день, он выжигает даже пепел, замораживает кости и проливает кровь. Его мир поет криками убитых и плачем несчастных, его мир прячется в тенях и едком дыме пожаров, проскакивает между болезненных слов, слышится в каждом ударе топора о плаху, в треске костров инквизиции, и смеется, смеется… Его мир – это обратная сторона, и он не способен создавать, лишь разрушать. Лишь насмехаться.

      Расгард разбирает заклинание Хвазада на составляющие, наблюдая, как реагирует невидимое на тот или иной слог. Легкая дрожь, холодок на кончиках пальцев, звучащие громче или тише голоса. Все не то. Каждый раз ответ срывался, затихал в отголосках, прятался и не хотел проявляться в конечной форме. Расгард открыл глаза, задумчивая пощипывая траву. На плечо почти бесшумно опустилась София.

      – Работаешь над оборотом. – Хвазад подходит так же беззвучно, как частица его души, садится рядом, подбирая под себя ноги, кивает. – А мальчишка твой не так плох. Не ожидал от светлого такой зависти.

      Расгард скашивает глаза – Йохан перелистывает страницы гримуара и что-то бурчит под нос, с такого расстояния не слышно, но Расгард чувствует неумелые потуги, заклинания никак не хотят ложиться на язык, но иной мир уже приветствует их. Их и своего нового хозяина.

      – Если ты не знал, среди светлых рождается больше всего темных.

      – Знаю. – Хвазад срывает какой-то цветок, крутит его в пальцах и молчит какое-то время. – Они просто мастера ломать жизни.

      Расгард хмыкает, вспоминая.

      – О да. – Смотрит на Йохана. – В нем много зависти. Хороший материал.

      Хвазад тоже смотрит на мальчишку, думает о чем-то своем, а потом щурится, словно что-то замечая. София ощутимо вздрагивает. Расгард понимает в чем дело, только когда Хвазад поднимается, широкими шагами направляясь к растерянному парню, встает следом, отряхивая подол плаща.

      – Придурок. – Он с размаху дает Йохану подзатыльник, пока Хвазад вертит в руках гримуар. – Не умеешь не берись, твою за голову.

      Йохан отшатывается и смотрит волком, но оба мага знают, раскаяния не испытывает. А может даже не понимает, что натворил. Хвазад хмурится и качает головой, передавая книгу обратно владельцу. Расгард начинает закипать.

      – Пять лет трудов из-за тебя, пес, насмарку. – Расгард почти рычит, разглядывая кровавые пятна на страницах, Хвазад наклоняется за чем-то на земле. – Да что б тебя на костре инквизиции сожгли.

      – Не кипятись. – Хвазад распрямляется, поднимая с земли несколько каких-то цветов и листиков с травинками, по его немому зову София присаживается на плечо, а потом слетает, исчезая в ткани