Пошел ты, Снежный!. Дарья Пасмур

отстричь ненавистные волосы, напуганная тем, что вместе с волосами разрублю связь со своей погибшей мамой.

      Хотела бы я в самом деле оказаться беременной?

      Мой внутренний ребенок не готов дать ответ на этот вопрос.

      – Ну что там? – спросила я, не глядя на Максима.

      – Ты не беременна, – довольно отчеканил он и подбадривающе ткнул меня в бок локтем. Я в ответ лишь протяжно взвыла.

      – Побыть с тобой? – спросил он, явно счастливый от того, что ребенка нет и можно продолжать издеваться надо мной.

      – Зачем? Хочешь насладиться звуками моих страданий? – я устало глянула на него. – Иди отсюда. Я полежу и к трем буду готова. Хочу скорее добраться до Пети.

      – Просто напомню: вы не поженитесь. Не строй планов, – на полном серьезе произнес Макс, вернувшись к привычному амплуа засранца.

      Он поднялся и вышел из моей комнаты, а я медленно заползла на кровать и уронила голову на подушку. С растрепанных волос слетел темно-зеленый шнурок, какой обычно вдевают в спортивные брюки или в капюшон толстовок.

      Перед глазами всплыл момент, когда Макс усадил меня на свои колени в ванной. Кажется, я даже ощутила телом мягкость его толстовки и, если бы обернулась, наверное, заметила бы пустые люверсы на капюшоне.

      Этот гадкий полярник стянул мои волосы шнурком со своей толстовки.

      С глупой улыбкой на лице я закинула шнурок в карман рюкзака и уснула.

      ***

      К счастью, болезнь отступила, и к трем часам я чувствовала себя гораздо лучше. Без лишних саркастичных замечаний в сторону друг друга мы с Максом выселились из отеля и двинулись в путь на стареньком Опеле. Кажется, сиденье успело знатно промяться и принять очертания моей задницы. Иначе почему вдруг мне стало так хорошо в этой машине?

      Нижний Новгород проводил нас последними улочками и выпустил в свободное плавание. Я обернулась, провожая взглядом очертания города, тающие в заднем окне Опеля.

      Пока, Нижний! Прощаться не буду, ведь во что бы то ни стало я еще вернусь, чтобы встретить здесь не один рассвет. Я буду стоять на мосту, всматриваясь в блики солнца, пляшущие по куполам церквей, а Петя будет нежно обнимать меня сзади, целуя плечи. Я снова буду чувствовать себя в безопасности в надежных объятиях жениха.

      И все у нас будет хорошо.

      Спустя примерно час-полтора Макс остановился на обочине, ничего не сказав. Он выскочил из машины и, спрятавшись за единственную на многие километры автобусную остановку, изверг из себя содержимое желудка.

      Я вышла из машины и подошла к парню, сидящему на корточках. Он опирался на бетонную стену дрожащей рукой.

      – Ты как? – взволнованно спросила я. – Ударь два раза, если жить будешь.

      – Пришла послушать звуки моих страданий? – усмехнувшись, ответил он, не оборачиваясь на меня. Однако, Макс все же стукнул пару раз по бетонной стене остановки, и меня это знатно успокоило.

      – Судя по тому, что у тебя есть силы иронизировать, тебе гораздо лучше, чем было мне с утра, – подметила я и вернулась в машину. Чтобы не слышать