Заберу тебя, девочка. Анна Мишина

оказался около меня. Подхватил за подбородок цепкими пальцами, задрав мою голову, заставляя посмотреть на него. – Если я не дал тебе замерзнуть и сдохнуть от голода, это не значит, что я хороший, поняла? – я смотрю в его черные глаза, боясь сделать вдох.

      Кивнула.

      – И да, ты права, все непросто, – отпустил мое лицо и, отступив, развернулся и зашагал из комнаты.

      Я вобрала в легкие воздуха. Сердце колотилось в горле. Он напугал меня. И взгляд его злющий. Что я сделала? Почему на меня он так злится? Или нет, погодите-ка. Это не злость, это ненависть, самая настоящая.

      Становится не по себе. Ведь ненавидящий человек способен на что угодно.

      Меня зазнобило. От страха руки похолодели и паника окатила меня с головой, пробираясь под кожу скользкими, мерзкими щупальцами.

      – Эй, – донеслось сквозь вату.

      Поворачиваю голову на голос. Он стоит в дверном проеме.

      – Иди сюда, покажу кухню, – и скрылся.

      Кухню? Зачем?

      Поднялась на дрожащие ноги. И медленно побрела на шум, доносившийся из глубины дома.

      Выйдя из комнаты, которая, наверное, является гостиной. Хотя из мебели только диван.

      По небольшому коридору прохожу и упираюсь в лестницу. И пара дверей напротив друг друга. Одна дверь закрыта, а вот вторая…

      – Сюда, – проговорил он.

      Вхожу в помещение. Это кухня. Деревянная мебель. Угловатая и строгая. Массивный стол на толстых ножках, такие же стулья. И гарнитур в таком же стиле.

      – Пока я занимаюсь ремонтом генератора, приготовь поесть, – говорит.

      – Так электричества же нет?

      – Газ есть, – показывает на плиту. Зажигает спичками конфорку.

      – А еда? Что готовить?

      – Здесь крупы, – открывает одну створку навесного шкафа. – Здесь консервы. Сухое молоко, – показывает банку. – Здесь вода, – показывает на канистры. – Каша вполне устроит, – смотрит на меня. – Ты готовить-то умеешь? – наконец, звучит убийственный вопрос. С этого стоило начать.

      – Нет, – качаю головой.

      Я действительно не умею готовить. Потому что не нужно было и желания не было. Да и зачем, когда были повара, рестораны, кафешки…

      Вздрагиваю от того, как он ударяет кулаком по столешнице.

      – От тебя хоть какая-то польза есть для этого мира, мать его? Кроме умения тратить бабло? – прорычал.

      Стало обидно.

      – Ну уж извините, – возразила, набравшись смелости. – Я не просила меня красть. И в кухарки я не нанималась, – готова развернуться и уйти, да только не успеваю. Жестко хватает меня за руку, отталкивая к плите.

      – А тут не санаторий, девочка. Читать, надеюсь, умеешь. На пачках все написано, приступай. У тебя полчаса, – и вышел, оставив меня одну.

      Смотрю на провизию и на трясущиеся свои ладони.

      Урод!

      Каша. И кто знает, как ее готовить? Какую брать крупу? Рис? Гречку? Или… что это? Геркулес?

      Я не люблю каши, особенно молочные.

      С недоверием смотрю на банку сухого молока. А с ним что делать?

      И