.

проходит через дифференциацию аморфного и ее организацию в порядки. Бернард Сильвестр включает в свою «Космографию» целый гимн дифференцирующей силе живого:

      Птицею полнится лес, в волне морской рыба родится,

      Всходит на пашне посев, листвой покрывается сад;

      Как гармонично с душой члены число сочетают:

      Так несхожее слить может только любовь.

      Плоть – от земли, а душа – от огня, пусть враждебны друг другу —

      Тяжкое бремя в одном, легкость и чуткость в другой, —

      Но принимает душа простая деление в теле,

      И разделяется вновь то, что раздельно уже257.

      Любопытно, что Бернард завершает этот поэтический фрагмент вопросом о приятном, красивом:

      То, что приятно само по себе иль к приятному движет,

      Что подобает, а что – нет, философским умом

      Ты изучи…258

      Этот фрагмент предшествует описанию Грамисиона – области на востоке, идентифицируемой с раем. Аллегорическая фигура Природы – один из главных персонажей текста Бернара – направляется в Грамисион, который определяется как

      единственная пядь земли, укрытая от противоборства стихий, где можно найти полную гармонию. Здесь вечная весна: зима, летний зной, осень неизвестны в этой стране, лежащей под благодатным небом и, что еще более истинно, под десницей божества259.

      По мере приближения Природы Грамисион меняется:

      Земля, получившая плодородие из лона Природы, вдруг потучнела, и скрытая сила разлилась по напрягшимся росткам. Гелиадовы деревья дали обильный сок, савский куст стал источать свою мазь. Поблизости наполнили воздух ароматами амом и коричное дерево, одно – скромно, другое – повсюду. Все, что родит сладкий восток, празднично встречало Природу. Текла здесь речка, низвергаясь в долину, но не грозным потоком, а приятной для слуха журчащей струей. Приветливая для уха, еще приветливей она была для глаз. Превосходя по чистоте эфир, как бы лишенная телесности, она представляла собой едва ли не чистую стихию. Своими изгибами и кружениями она приносила необходимую для роста влагу всем растениям. Лес окружал Грамисион, одновременно охраняя его от солнца и заслоняя от внешнего мира. В его пределах эфирное тепло сочеталось с влагой, благодаря чему где-то росли цветы, где-то – ароматные растения, где-то – невиданные специи260

      1

      Falconer R. Hell in our Time: Dantean Descent and the Twenty-first Century «War on Terror» // Hell and its Afterlife. Historical and Contemporary Perspectives / Eds. I. Moreira, M. Toscano. Farnham; Burlington: Ashgate, 2010. Р. 217–236.

      2

      Bettelheim

257

Бернард Сильвестр. Космография. Микрокосмос (VIII, 25–32) // Шартрская школа. М.: Наука, 2018. С. 119.

258

Там же (VIII, 47–49).

259

Там же (IX, 3). С. 120.

260

Там же (IX, 4–5).