Письма в Бюро Муз. Екатерина Черепко

Эстрида права, ты совсем исхудала. Вон, щёки впали, под глазами синяки. Ты похожа на рыбку, которая барахталась в сети.

      – Я ехала сюда до часа ночи, а потом меня подняли ни свет ни заря. У кого угодно так синяки появятся.

      Её мать растянула губы в сардонической улыбке, но не стала ничего говорить.

      – Где бабуля? – Спросила Нелли у всех сразу.

      Олаф отхлебнул остывшего напитка и ответил:

      – Представляешь, день рождения у человека, а она пошла доить корову. Вот, бери с неё пример.

      Нелли очень хотелось засмеяться: в её голове домашний скот никак не сочетался с образом дяди – импозантного столичного адвоката – и его элегантной супруги –стокгольмского доцента на кафедре международного права. Их десятилетняя дочь также не тянула на доярку и всегда морщилась, если ей приходилось проходить мимо хлева или курятника. Чтобы не подвергать суждения самого уважаемого и ценимого члена семьи сомнениям, она прибегла к фактам:

      – Боюсь, корова не поместится в моей мансарде в Этельсборге.

      Расмус прыснул.

      – Нелли! – Повысила голос Эстрида, мгновенно среагировав на угрозу для авторитета своего близнеца.

      Запах подгоревшего картофельного блинчика вынудил её вернуться к готовке.

      – А тётя Агата и Вильгельмина тоже здесь? – Сменила тему Нелли.

      – Да, – сказал Олаф, – ну и поездочка была, скажу по секрету. Мы даже…

      – Что, и новенький форд пинто не помог? – Не удержался Расмус.

      Брат одарил его гневным взглядом и сказал:

      – Они уже встают.

      – Хорошо. – Сказала Нелли, больше не желая быть свидетелем их противостояния. – Я проведаю бабулю и вернусь.

      Пока мать ничего не добавила, Нелли юркнула в коридор, обула резиновые сапоги и выбежала через чёрный ход к хозяйственным постройкам.

      Единственным человеком, которого она боялась больше собственной матери, была её бабушка Анна, державшая в страхе своих детей и внуков. Всю жизнь она занималась тяжёлым фермерским трудом, который закалил её характер. В свои восемьдесят она обладала куда большей силой воли, чем любой из жителей Мекленмё. Кроме того, она была истовой традиционалисткой и при каждой встрече задавала неудобные вопросы.

      Пропустив удар сердца, Нелли открыла дверь в коровник. Равно как и в их прошлую встречу, Анна Лундберг сидела к ней спиной на низкой лавочке и занималась дойкой. Старый скрюченный позвоночник выступал из-под полосатой рубахи. В отличие от прочих людей почтенных лет, она словно разучилась замерзать. Услышав звяканье замка, она обернулась и нахмурила одну бровь.

      – Бабушка, здравствуй! – Улыбнулась Нелли. – Поздравляю тебя с…

      – Что на тебе надето? Ты выглядишь нелепо. – Отрезала она.

      Оглядев себя от груди до сапог, Нелли не нашла, к чему придраться, и просто молчала под суровым взором дряхлой женщины. Чтобы не думать о замечании и не смотреть в глаза личного прокурора, она стала рассматривать глубокие морщины на землистом лице бабушки, её тонкие губы, белые пряди, выбивавшиеся из-под косынки.

      – Ты