Район на район, или хаос юго-востока. Василий Николаевич Скрябин

раньше, в тюремном жаргоне «вафлёй» стали называть сперму. Вполне вероятно слово заимствовано из немецкого языка. Поэтому девушек после «завафле́ния», когда она удовлетворила секс партнёра орально, в криминальной среде звали «вафлёршами». Слюна внешне очень похожа на сперму и, возможно, кто-то когда-то неудачно плюнув, попал себе на лицо и слюна повисла на подбородке или на щеке подобно сперме, а какому-то очевидцу пришло в голову сравнить этого неудачника с «вафлёршей». А дальше пошло-поехало и разнеслось. Кроме того при оральном контакте сперма перемешивается со слюной и по-видимому смысл потихоньку перекачивал и на слюну. И после «опущения» «ва́фел» навсегда теряет статус «порядочного пацана», который заработать достаточно тяжело, потому что абы кого в группировку не принимают, только по рекомендации кого-то уже состоящего в мафии, а потерять можно в один миг. С «опущенными» больше не здороваются за руку и даже в другую мафию потом уже не примут. А это пострашнее, чем быть просто избитым. Такое, конечно, случалось крайне редко. Всё равно старались рассматривать ситуацию, чтобы вывести в пользу «подсудимого», ведь как-никак свой, а закон, как дышло: куда повернул – туда и вышло. Но если «это» уже «всплывало», то всё – процесс исключения из «нормальных пацанов» становился неизбежным. Поэтому все знали, что всегда нужно придерживаться понятий и следить за своим «базаром», потому что потом придётся отвечать за свои поступки и слова. Кроме того ходила такая байка, что когда-то кого-то за какой-то очень серьёзный косяк даже обоссали.

      «Ты знаешь, что наши с удельнинскими в Москве закусились?» – с этих слов обычно начинались почти все разговоры между «Птицами». А заканчивались примерно следующим: «В пятницу в Удельную едем! Передай «цинк» следующему!»

      Глава 3. Лацко́во

      Едва за середину мая перевалило, а жара уже стояла больше тридцати градусов. Вечерами ещё прохладно, а днём – красота – лето настоящее.

      Человек восемь мальчишек, лет десяти, бегут к трассе на Москву из жилого сектора, который в простонародье называли «Ни к селу, ни к городу». Такое название совсем ещё новому, но быстро разрастающемуся райончику на окраине города, было дано из-за его близкого расположения к селу Быко́во, которое реально было деревней, с частными, в основном деревянными домами со своим хозяйством: огородами, курами, овцами и коровами. А бежали ребятишки к забору аэропорта. Вдруг один, самый маленький, который мчался впереди всех и что-то кричал своим друзьям, обернувшись к ним, влетел в группу ребят постарше, что шли им навстречу. Так уж вышло, что врезался он в самого крупного. Мальчик отскочил от этого «препятствия», словно мячик от стены, и упал на землю. Встряхнув головой, он перекатился в сторону, вскочил на ноги и побежал догонять свою компанию.

      – Ты чё, секель, по ушам хочешь? – с досадой крикнул ему вдогонку «пострадавший».

      Малец на ходу обернулся, показал ему средний палец, ударив