Чёрная вуаль. Дэниел Хорн

переборщил? Однако долго беспокоиться не пришлось, вскоре тошнота ушла, а головная боль так и не вернулась. От радости открыл окно и впустил в комнату вечернюю прохладу и лунный свет. Ничего не раздражает, всё стало таким прекрасным. Теперь я любовался картиной. Да, гнева я в неё вложил уж очень много. Ничего… завтра всё исправлю. Сколько в этой картине красок, эмоций, чувств. Она, как бы выразились художники, «жива». О моя Лавьен, как ты там без меня? Пока я мысленно был с возлюбленной, наконец наступил крепкий сон.

      Как же это невыносимо, голова раскалывалась с самого утра, как будто снаряд разорвался внутри, а осколки вонзаются в мозг всё глубже и глубже. К головной боли теперь добавилась тянущая боль в висках, потому что я давил в них пальцами. Мне был нужен порошок. Ещё больше, вот так. Как же горько, меня чуть не вырвало, нужно запить чистой водой. Уже лучше, а теперь надо заканчивать картину и к врачу, долго я так не протяну.

      Я потерял счёт дням и ночам, теперь я вёл поистине затворническую жизнь. Утром и ночью я в неравной борьбе бился с головной болью, и и каждый раз она выходила победителем. Приходилось постоянно повышать дозу лекарства, чтобы на пару часов освободиться от боли, и я вроде бы раза два или три поел. Эдда что-то приносила, даже не помню что… помню только, что ел. Ну да, тарелки стоят на столе. Точно, Эдда просила их отдать, но я игнорировал её, только рисовал.

      У меня сложилось ощущение будто я на время выпал их жизни, забывал умываться, принимать ванну, менять одежду, я забыл про всё, что нужно цивилизованному человек. Картина, нет мне покоя пока я не закончу её. Рисовал, растеряв власть над временем. Сколько дней прошло? Я не знаю. Осталось чуть-чуть, вот он, вид Карнэ… ещё денёк, ещё немного. Голова, как же болит… нужно ещё лекарства.

      Похоже я переборщил с дозировкой, меня вырвало, но я всё же смог допить остаток воды с разведённым в ней лекарством. Вот они, последние движения кистью, последние мазки. Краска уже почти закончилась, некоторые цвета пришлось заменить другими, но ничего страшного, мне удалось передать всю красоту Карнэ, красоту моей Лавьен. Осталось маленькое, белое пятно прямо по центру, там, где я поставил точку карандашом, маленькую, но казалось уже не серую, а чёрную… словно червоточину, сочащуюся отвратительной чернотой, в которую уходили воды Карнэ.

      Надеюсь, с ними утекут и мои проблемы… голова больше не болит… как же теперь хорошо и спокойно. Сегодня я определённо приму ванну, и отдам Эдде грязную одежду. Нужно продолжать следить за собой, иначе…

      Тяжёлые удары раздались в дверь.

      – Открой, Коул, сейчас же, иначе я вышибу дверь.

      «Отец?!»

      Меня словно окатили холодной водой и вырвали их затяжного сна. Сколько я проспал? Такое чувство, что прошло пару дней, а миновала неделя?

      – Коул, открой эту проклятую дверь!

      – Я… я сейчас.

      Мне стало не по себе. Во мне свирепствовал вихрь волнения и страха, а тут ещё с новой силой нахлынула боль. Как я могу открыть