Земля дождей. Артур Дарра

не на меня самого. Что уж их скупой фантазии далеко ходить!

      И началась расправа. Я вначале сопротивлялся. Даже смог отразить несколько ударов. Но всё же их было двое. Один меня схватил сзади, а второй без остановки сокрушал кулаком куда ни попадя. Остальные пятеро просто смотрели, заключив нас в круг. Ещё один стоял неподалёку на стрёме.

      Я был взбешён. Но прекрасно понимал, что, как ни старайся, уже не выбраться. В эти секунды я не принадлежал себе.

      И поэтому решил не сопротивляться.

      Раз так, подумал я, то пусть это будет игрой.

      Я намеренно отдавал своё тело под раздачу их подростковой агрессии, чтобы затем взглянуть им в глаза. Особенно меня интересовали глаза тех, кто просто стоял и наблюдал за насилием против слабого и ничего не делал.

      Да, я играл. Несмотря на настоящую боль, играл и наслаждался предвкушением зарождающегося в них чувства вины и сожаления. Уже во время избиения я замечал, как глаза некоторых стоящих в круге начинали по-особенному блестеть.

      В конце, когда я лежал на асфальте с отбитыми почками и окровавленным лицом, один из них на прощание врезал мне ногой в грудь. Дыхание спёрло, краткий стон замер в лёгких – ни выкрикнуть, ни вдохнуть. Пространство сузилось, и только этот чёрный неровный асфальт заднего школьного двора встал перед глазами, смешавшись со всем, что было вокруг, в одно тошнотворное пятно.

      …Чувство вины и расплата за свои деяния доберётся до каждого из них. В этом я не сомневался. И в ту секунду меня утешала эта мысль.

      Напоследок они швырнули в меня несколько оскорблений, подчёркивая моё низкое положение среди них, и, развернувшись, стали уходить.

      Я с трудом приподнялся. Внезапно в голове блеснуло что-то решительное, дерзкое.

      – Йокоп! – бросил я им в след.

      Они в тот же миг остановились. Обернулись.

      – Чё ты там рявкнул? – сказал тот, который разминал об меня кулаки.

      – Аджедан! – проговорил я с той же выразительной интонацией.

      Они озадаченно переглянулись. Застывшая на их лицах тупость меня улыбнула.

      Наконец я произнёс третье слово:

      – Адобовс!

      И громко рассмеялся. Это было крайней степенью. Высший пилотаж с моей стороны.

      Один из них кинулся ко мне.

      – Чё за слова ты сказал? Чё значат? Ну! Говори! Иначе щас нахлобучим тебя опять!

      Я молчал. И улыбался. Широко и нагло. Да-а-а, настало время моего пира. Будьте добры, внесите главное блюдо!

      – Он чё – колдун?! Вы слышали?! Слышали, какие слова он говорил? – испуганно заговорил другой. – Всегда знал, что он ненормальный. А если он нас проклял, а?

      В толпе раздался смех.

      – Ну ты жжёшь, сыкун! Да какой из этого чмыря колдун?!

      Тот, что ударил меня напоследок ногой, подошёл вплотную. Я удовлетворённо смотрел в его глаза.

      – Чё за слова, м? – спросил он, схватив меня за рубашку. – Чё они значат? Молчишь, гадёныш?

      – С нами теперь что-то будет… Точно будет! –