Мёртвая голова. Станислав Романов

от машины в пользу метро? Метро – это просто кошмар, там час пик круглые сутки.

      На службу Иванов явился, опоздав на полчаса. Кабинет, который Иванов на равных делил со своим напарником Сергеевым, габаритами едва ли превосходил кухню в квартире Натальи, и в нем не было ни одного окна. Иванов в изнеможении плюхнулся на стул, опустил на стол голову, подложив под щеку папку с отчетом. Спать хотелось жутко, несмотря на выпитый кофе.

      – Ну, какие новости? – деликатно спросил Сергеев, глядя на коллегу с сочувствием.

      – Все то же, – ответил Иванов, не поднимая головы. – Среднегодовая температура увеличивается, полярные льды тают, уровень мирового океана поднимается. Скоро все потонем.

      – И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом. На пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы, – процитировал Сергеев ветхозаветный текст. – Какие же это новости? К этому уже все привыкли, даже «Гринпис». Я тебя о другом спрашиваю: ты отчет по нашему последнему делу написал?

      – Написал, – ответил Иванов, тяжело вздыхая. Он приподнял голову, извлек из-под щеки папку и перебросил ее на стол Сергееву. – Вот он, отчет. Я вчера до трех часов ночи сидел, бумагу изводил, не выспался совсем. – Иванов уронил голову на сложенные на столе руки и закрыл глаза. – Не понимаю, зачем вообще нужно писать это все на бумаге, собственноручно, каллиграфическим почерком? Электронный способ во всех смыслах проще и экономичней.

      – Традиция, – пояснил Сергеев. – Полковник Задека так от нас требует.

      – Ретроград, – проворчал Иванов.

      – Ш-ш-ш, – сказал Сергеев, не будем об этом.

      Он вытащил из папки один лист, быстро пробежал глазами написанное, улыбнулся и зачитал сначала, уже вслух, хорошо поставленным голосом:

      – Живет в метро незнамо кто,

      Он носит рваное пальто,

      Ему незнамо сколько лет,

      Незнамо что он ест в обед,

      Незнамо кто его родил,

      И жить в метро определил,

      Его зовут незнамо как,

      Незнамо – друг он или враг…

      – Перестань, – попросил Иванов. Это дело было такое, что лишний раз вспоминать про него не хотелось. Иванов зарекся в другой раз связываться с диггерами…

      Сергеев хмыкнул, покачал головой, и, пряча лист обратно в папку, сказал:

      – Полковнику это должно понравиться. Он обожает твои отчеты.

      – О, льстец коварный, – пробормотал Иванов с закрытыми глазами, – напрасно тщишься, от своего отчета ты не отвертишься.

      – Что-то ударение у тебя подгуляло, – критическим тоном заметил Сергеев.

      – Где хочу, там и ударяю, – сказал Иванов. – Я поэт, мне можно.

      Сергеев вздохнул, как будто с легкой завистью.

      – А я вот могу писать отчеты только грубой прозой. Кстати… – он выдержал долгую многозначительную паузу, и только когда Иванов заинтересованно