Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание. Наталья Александрова

цвета и платочке оттенка «жуть зеленая». Женщина оглядывалась по сторонам с испуганным удивлением, как оглядывался бы обитатель тропических лесов Новой Гвинеи или таежной заимки Лыковых, случайно попав на гамбургскую компьютерную выставку.

      – Дама, что вам угодно? – проговорил Паперный, решив прийти на помощь растерянной клиентке.

      – Я… мне… да… – мялась та.

      – Может быть, вы хотите купить нательный крестик? – предположил Борис Семенович, оценив внешний вид посетительницы. – У нас есть крестики на любой бюджет – серебряные, золотые… опять же, большой выбор цепочек…

      – Нет, не то… крестик у меня, конечно, есть…

      – Ну, тогда, может быть, образок… есть очень хорошие, с чернью, зернью, на перегородчатой эмали…

      – Нет, не то…

      Женщина взяла себя в руки и решительным шагом подошла к прилавку, перегнулась через него и страшным шепотом обратилась к Паперному:

      – Мне ничего не нужно покупать… но у меня к вам дело, важное дело…

      И тут Паперный узнал эту женщину.

      Вообще, Козловск – город маленький, там почти все друг друга знают, и если Борис Семенович не сразу узнал эту посетительницу, то только потому, что она обладала на редкость невзрачной и непримечательной внешностью, и ее трудно было узнать, даже если вы только что с ней встретились.

      – Василиса… простите, не помню отчества… – проговорил Паперный смущенно.

      – Тсс! – зашипела на него женщина. – Это не я! То есть даже если это я, вы меня все равно не знаете!

      – Как скажете… – скривился Паперный. – Так что у вас за дело? И если можно, побыстрее. Я собираюсь обедать.

      – Я хочу кое-что продать.

      – Но почему вы обратились именно ко мне?

      – Потому что я не знаю других богатых людей.

      – Ну, слухи о моем богатстве явно преувеличены… вот ваша тетушка… она действительно была богата…

      – Тсс! – снова зашипела Василиса. – Вот о ней лучше не нужно говорить!

      – Понятно, – отозвался Паперный, хотя на самом деле ничего не понял. – Так о чем, собственно, речь?

      – Об иконе! – прошептала Василиса страшным шепотом. – Об очень дорогой иконе. Московская школа, шестнадцатый век… или семнадцатый. Очень знаменитый иконописец. Какой-то Иоанн. Серебряный оклад, все как положено… но давайте я вам ее покажу, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…

      – Икона? – переспросил Паперный и с сомнением пожевал губами. – Вообще-то я интересуюсь иконами и неплохо разбираюсь в них, но не уверен…

      – Да вы на нее только посмотрите!

      – Ладно, покажите, что там у вас… вы меня действительно заинтриговали…

      Василиса расстегнула свою сумку, полезла в нее, достала доску, завернутую в несколько газет «Козловский вестник», развернула и торжественно положила на прилавок.

      Паперный уставился на икону и недовольно поморщился:

      – Вы говорите, шестнадцатый век?

      – Или семнадцатый, может быть, семнадцатый. Насчет шестнадцатого я не уверена.

      – Насчет