Творцы. Талани Кросс

к себе на страницы. Она думала о драме и тяжелом выборе, а мозг упрямо возвращал ее к строкам: «И те слова, что как патока, я бы сказать не смогла».

      – Вот же зараза страшная! – выругалась она и вдруг осеклась, заметив, как темно вокруг.

      Фонарь, возле которого Лана остановилась, моргнул и тоже погас. Зато впереди зажегся свет, и она увидела девушку, распятую на косом кресте, рядом с которым высилась тень, похожая на мужской силуэт. Тень стояла неподвижно, как будто любуясь своим творением, и что-то такое в распятой действительно присутствовало. Жертва была полностью обнажена, тело, словно холст художника-импрессиониста, расчерчено мазками синяков, ссадин и кровоточащих порезов. Веки неестественно запали внутрь, словно глаз под ними не было.

      «Выкололи» – пришла ужасная догадка.

      Вместо крика к горлу подступила тошнота. Лана дернулась назад, зажав рукой рот, другая рука, претендуя на самостоятельность, потянулась к наплечной кобуре. Вовремя – тень быстро заметила чужое присутствие и дернулась в сторону Ланы. Она выстрелила не глядя, но судя по тому, как тень отступила назад, а потом и вовсе исчезла, попала.

      – Брось пистолет! – заорали сзади.

      И прежде, чем Лана успела сообразить, кто и что от нее хочет, ее сбили с ног, приложив лицом об асфальт. Пистолет выбили каблуком тяжелого ботинка, а потом еще и наступили на руку – и без того покалеченную.

      – Там! – закричала Лана, пытаясь показать, что она здесь скорее жертва, чем рецидивист с огнестрелом. – Там впереди! Девушка на кресте. Там еще кто-то был.

      – Че она мелет?

      И затем почти сразу одновременно выругались. Жертва никуда не исчезла, и Лана поймала себя на гаденькой радости по поводу того, что крест с девушкой ей не померещился. Но как ни крути, сейчас для нее это был существенный плюс, потому как ее подняли и даже не стали надевать наручники, только придерживали под локоть.

      Дальше были переговоры по рации и мобильным, долгое ожидание и, наконец, много машин с мигалками, в одну из которых усадили Лану. Нет, не в скорую, но руку фельдшер все-таки перебинтовал, посоветовав потом сделать рентген. А вот девушке на кресте повезло меньше: когда полицейские снимали ее с креста, она была еще жива, но до приезда скорой помощи так и не дотянула. И все бормотала: «Черные крылья. У него были черные крылья». И Лане впервые в жизни показалось, что она накликала беду: хотела смерть – получила смерть.

      – Значит, и разрешение у вас тоже есть, – полицейский в возрасте представившийся в начале беседы Василием Ильичом еще раз посмотрел на разложенные перед ним документы и покачал головой. – Лана Викторовна, вот вы такая продуманная девушка: законы и права свои знаете, паспорт и прочие бумажки при себе держите, а гулять ночью в незнакомый двор пошли. Как так-то?

      Она осторожно пожала плечами и попыталась состроить из себя дурочку, но разговор шел уже давно, и включать блондинку получалось все хуже и хуже.

      – Так я же сказала. Банкомата рядом не было, а наличных