Творцы. Талани Кросс

и грубее, чем сама бы хотела, но сдерживаться больше не могла. – Я вообще считаю, что это наша общая оплошность! Яна давно надо было принять и обучить!

      Зря распалялась: Густаф не был настроен лично против Яна, просто не хотел возиться с новичком и подбирать ему куратора. Жаль, что Мила поняла это лишь тогда, когда он прервал ее взмахом руки и вздохнул:

      – Ты ведь помнишь, что инициатива наказуема? И раз уж так настаиваешь, тогда ты – куратор. Он – твоя ответственность. Сама играешь, сама отвечаешь. Документы со всеми подписями и магическими печатями тоже сама готовишь. Поняла?

      – Но я…

      Мила опешила: она хотела, чтобы Яна приняли, но куратором становиться не собиралась. Есть ведь Дэн, есть Мигель, Сеня в крайнем случае… Какой из нее куратор? Она художница, а не нянька.

      Но по взгляду Густафа поняла, что спорить бесполезно. Еще и передумает принимать Яна, с него станется. Кивнула.

      Густав усмехнулся, взмахнул рукой, и Мила подумала об очередном «пуф».

      – Ладно… Ты все слышал, – спокойно сказала она. – Пойдешь со мной на выставку, раз уж я за тебя в ответе. Возиться с бумагами и инструктажем у меня ни времени, ни сил уже нет.

      Ян какое-то время молчал, а потом ответил:

      – Ладно. Пойдем твои каляки смотреть. Будить сестру сейчас все равно будет бесчеловечно.

      – Каляки?! – возмутилась Мила, пропуская все остальное мимо ушей. – Мои работы – каляки?

      Ян улыбнулся.

      Теперь уже его, а не Густафа, захотелось побить.

      Она успела сменить платье и поправить прическу, но все остальное шло кувырком. Пришлось поправлять картины, криво развешенные по залам, проверять освещение и здороваться с бесконечным количеством гостей, от глаз которых все эти недочеты не могли укрыться.

      А тут еще Лана на проводе. Она что-то говорила ей в одно ухо, в то время как в другое что-то мямлил Алексей.

      Разбираться со всем одновременно Мила не могла.

      – Тебя встретят, – уверенно сказала она и сбросила звонок. Болтать с Ланой было совершенно некогда. У нее тут ЧП. По залу ходят люди, а одна из картин почти испорчена. Изуродована освещением.

      – Ну что это за свет? Алексей! – почти простонала Мила. – Что с лампой? Почему одной не хватает?

      – Перегорела, наверное, – он развел руками.

      – Ага, перегорела! Я заметила. Еще пятнадцать минут назад заметила! А вы почему не заметили? Я искала вас по всем залам, еле нашла!

      Он не отвечал, тупо смотрел то на нее, то на картину.

      – И-и?

      – Сейчас заменим.

      – Спасибо! – Мила всплеснула руками. – Я буду о-очень признательна! – пытаясь скрыть раздражение, сказал она.

      «Ну как можно? Как можно выставлять эту картину в таком свете? Это гробит всю идею…»

      Она подошла ближе, наклонилась к полотну и вздохнула.

      «Ну едва видно же. Стены здания с горой сливаются!»

      Хотелось плакать.

      – Едва-едва… – прошептала она и подавила желание коснуться картины.

      Отстранилась