Спокойная ночь. Андрей Гупало

молчун Буран. – Я только в пакет сложу.

      – Я, пожалуй, тоже пойду, – засуетился Соло, – а то Новый год на носу.

      – Проводишь меня? – схватила Жанна его за руку.

      Соло вопросительно посмотрел на Антона, рассеянно вертевшего в руках динамик от колонки, и улыбнулся:

      – Со всем нашим удовольствием!

      Жанна кинулась на кухню и стала греметь посудой.

      – Оставляю вам “цезаря” и устриц, – донеслось с кухни, – пельмени сварите сами, – они в холодильнике. Посуду забрала, – появилась Жанна в дверях одетая, с коробкой в руках.

      – Тебе помочь? – показалась из-за ее спины голова Соло в шапке-ушанке.

      – Еще спрашиваешь, – сердито буркнула Жанна и всучила коробку незадачливому кавалеру. – Ну все, Глеб, поправляйся. Завтра зайдём, проведаем тебя, правда, Соломон?

      – Так разве ж я против? – послышалось из коридора. – Жанночка, ну мы идем или нет? Такси ждет!

      Жанна недовольно цыкнула, а потом жалобно посмотрела на Глеба и послала воздушный поцелуй:

      – Всё, бай-бай, лавли. Хэппи нью еар!

      Она вела себя так, будто Антона в этот момент в комнате не было. Ким и Буран тоже ушли не попрощавшись. И только Соло потряс на прощание пятерней с идиотской улыбкой на лице. Глеб, наверное, тоже ушел бы, если бы мог.

      – Прости, брат, – угрюмо буркнул Антон, – испортил тебе праздник…

      Тот промычал что-то невнятное, махнув отрицательно рукой.

      – Испортил, испортил, – продолжал винить себя Антон, – и не только праздник, – с грустью посмотрел он на изуродованное лицо друга. – Не думал, что они на такое решатся. Слава Богу, живой…

      Глеб тяжело вздохнул и попросил жестом попить. Антон уже зашел на кухню, но услышал возмущенное мычание: Глеб настойчиво тыкал пальцем в сторону окна. За шторой на подоконнике оказались бутылка шампанского и коробка конфет.

      – Сладкоежка! – улыбнулся Антон, знакомый с пристрастиями друга. – Шампанского налью, а вот как закусывать будешь?

      Мучительный вопль раздался из уст страдальца.

      – Ну ладно, ладно, – успокоил его Антон, – что-нибудь придумаем.

      Пробка выстрелила, врезавшись в облупленный потолок, и пенистая струя брызнула по чайным бокалам.

      – Главное – содержание, форма – вторична, – изрек по случаю Антон и подал шампанское другу.

      – Афай, ш нофым хохом, – приподнял бокал Глеб и поднес к распухшим губам.

      Слезы текли по синим мешкам под глазами, смешиваясь на подбородке с шипящими струйками шампанского, льющимися мимо изувеченного рта. Мыча от боли и кашляя, он все же осилил свою порцию и умоляюще посмотрел на друга.

      Осушив бокал парой глотков, Антон протянул бедолаге салфетку:

      – Держи, мазохист.

      Конфеты и вправду оказались шоколадные: не превращались в бесформенный кусок пластилина, когда дробишь их ножом на разделочной доске.

      – За папу, – пытался шутить Антон, поднося ко рту Глеба шоколадную стружку, – за маму… Ну как, вкусно?

      Тот поднял вверх большой палец правой руки.

      Несколько