Спецзона для бывших. Александр Викторович Наумов

клином осевших в мозгах, Ефрем переводит разговор на другую тему.

      – Ты лучше вспомни, как тебя встретили в СИЗО. Вшей искали?

      – Искали.

      – Ну?

      – Чего «ну»?

      – Как искали?

      – Да никак.

      Мурашов уже начал выходить из терпения.

      – Ты не темни, Алексей, ты же мне рассказывал. Значит, когда тебя втолкнули в камеру и закрыли за тобой дверь, ты услышал разговор двух зеков. Верно? О чем они говорили?

      – Один сказал другому: «Пробей новичка!»

      – Камера была большая?

      – Нары в три ряда…

      – Что было дальше? – не унимается Мурашов.

      – От стены отошел какой-то человек. И пошел на меня.

      – Ну а ты что?

      – Я подумал, что сейчас будут насиловать. И принял боксерскую стойку.

      – Во как! – Ефрем с неподдельным восхищением посмотрел на бывшего спецназовца, потом повернулся в мою сторону. – Ну откуда же ему было знать, что на блатном жаргоне слово «пробить» означает «проверить»?

      – На меня тут же закричали: «Ты чего, мужик?», – пояснил Алексей. – Понятное дело, что драться со мной никто не собирался.

      – Так это ты только сейчас понял? – с иронией переспросил Мурашов, и даже присвистнул. – Плохи твои дела, Леха, плохи. Для такого тормоза, как ты, время в колонии покажется вечностью.

      – Угомонись, Леонидович…

      – Я-то угомонился, а вот ты, – и Мурашов на мгновенье задумался, – сходи-ка, Леша, на свежий воздух, мне с человеком поговорить надо.

      Перед тем, как пойти во двор колонии, Алексей счел нужным завершить свой немногословный рассказ:

      – Тот человек, что приказал проверить меня, потом сказал: «Оставь его», то есть меня в покое приказал оставить. Вот и вся проверка.

      – Но учтите, – повернувшись ко мне, пояснил Мурашов, – если в камере сомневаются, что новичок без вшей, его тут же стригут, кхе-кхе… с головы до пят.

      Алексей вышел из помещения. В тот же момент на рабочем столе Ефрема зазвонил телефон.

      – Нарядная. Нарядчик Мурашов.

      Ефрем недолго слушает абонента, произносит «Сейчас, узнаю», перебирает бумаги на столе, опять откликается в телефонную трубку.

      Закончив разговор, он поднимает голову и неожиданно спрашивает:

      – Хотите, расскажу, за что меня посадили? У меня трое детей от первого брака, на них идут алименты. И я задумался: как жить? где брать средства? Как прокурорскому работнику, мне нельзя было подрабатывать, кроме преподавательской деятельности. И тогда я решил продавать свои мозги. Я стал обеспечивать правовую основу коммерческих фирм – составлять для них документы, имеющие юридическую силу. Этим самым я, возможно, нарушил служебную дисциплину, поскольку таким образом подрабатывал, но я не нарушал своими действиями Уголовный Кодекс. В суде мне говорили: «Ваши расходы превышают доходы». Я соглашался и отвечал, что готов объяснить, почему так происходит. И объяснял, но… Суды наши работают по принципу: «Покажи человека, и я подберу ему статью».

      В очередной раз глянув в окно, мой собеседник