Из дома вышел человек…. Даниил Хармс

не знаете ли, где чернила продаются?

      Старичок остановился, поднял голову, подвигал своими морщинками и задумался. Постояв так немного, он полез в карман, достал кисетик, папиросную бумагу и мундштук. Потом медленно свернул папиросу и, вставив её в мундштук, спрятал кисетик и бумагу обратно и достал спички. Потом закурил папиросу и, спрятав спички, прошамкал беззубым ртом:

      – Шешиши пошаются в макашише.

      Старушка ничего не поняла, а старичок пошел дальше.

      Задумалась старушка.

      Чего это никто про чернила толком сказать ничего не может.

      Не слыхали они о чернилах никогда что ли?

      И решила старушка в магазин зайти и чернила спросить.

      Там-то уж знают.

      А тут рядом и магазин как раз. Окна большие, в целую стену. А в окнах всё книги лежат.

      «Вот, думает старушка, сюда и зайду. Тут уж наверно чернила есть, раз книги лежат. Ведь книги-то, чай, пишутся чернилами».

      Подошла она к двери, двери стеклянные и странные какие-то. Толкнула старушка дверь, а её саму что-то сзади подтолкнуло. Оглянулась, смотрит – на неё другая стеклянная дверь едет.

      Старушка вперед, а дверь за ней. Всё вокруг стеклянное и всё кружится. Закружилась у старушки голова, идет она и сама не знает, куда идет. А кругом всё двери, двери, все они кружатся и старушку вперед подталкивают.

      Топталась, топталась старушка вокруг чего-то, насилу высвободилась, хорошо еще, что жива осталась.

      Смотрит старушка – прямо большие часы стоят и лестница вверх ведет. Около часов стоит человек. Подошла к нему старушка и говорит:

      – Где бы мне про чернила узнать?

      А тот к ней даже головы не повернул, показал только рукой на какую-то дверку, небольшую, решетчатую.

      Старушка приоткрыла дверку, вошла в неё, видит – комната, совсем крохотная, не больше шкафа. А в комнатке стоит человек. Только хотела старушка про чернила его спросить…

      Вдруг: Дзинь! Дджжжинн! и начал пол вверх подниматься.

      Старушка стоит, шевельнуться не смеет, а в груди у неё будто камень расти начал. Стоит она и дышать не может.

      Сквозь дверку чьи-то руки, ноги и головы мелькают, а вокруг гудит, как швейная машинка. Потом перестало гудеть и дышать легче стало. Кто-то дверку открыл и говорит:

      – Пожалуйте, приехали, шестой этаж, выше некуда.

      Старушка, совсем как во сне, шагнула куда-то выше, куда ей показали, а дверка за ней захлопнулась и комнатка-шкапик опять вниз поехала.

      Стоит старушка, зонтик в руках держит, а сама отдышаться не может. Стоит она на лестнице, вокруг люди ходят, дверьми хлопают, а старушка стоит и зонтик держит.

      Постояла старушка, посмотрела, что кругом делается, и пошла в какую-то дверь.

      Попала старушка в большую, светлую комнату.

      Смотрит – стоят в комнате столики, а за столиками люди сидят. Одни, уткнув носы в бумагу, что-то пишут, а другие стучат на пишущих машинках. Шум стоит будто в кузнице, только в игрушечной.

      Направо у стенки диван стоит, на диване сидит толстый человек и тонкий. Толстый что-то рассказывает тонкому и руки потирает,