Женихи из Мадоры. Виктор Бычков

которые когда-то, в недавнем прошлом, являлись бригадами совхоза, со своими жителями тоже оказались у разбитого корыта.

      Сначала районное начальство посчитало, что содержать начальную школу в Мадоре экономически не выгодно, и, не долго думая, закрыли. Хватит, отучились детишки, грамотные больше не нужны.

      Та же участь постигла и амбулаторный пункт: болеть не положено, отныне здоровье граждан – забота только их самих. Государство не причем. Здоровые люди ему без особой нужды.

      Федор ещё и ещё перебирает в голове события последних лет, и никак не может найти здравый смысл в происшедшем с их совхозом, да и вообще с русским селом.

      Зачем, кому это нужно? В истории уже было, когда разрушали «до основанья, а затем…», неужели история так ничему и не научила?

      Он знает, твёрдо верит, что его село, его Мадора устоит, воспрянет, возродится. Если бы не верил, не остался бы в ней. Но неужели это надо делать такой ценой?

      На этот раз что за ворог приступом взял деревеньку, который опустошил её, разорил хуже иноземных захватчиков?

      Когда люди стали уезжать, Федор сразу и бесповоротно решил, что останется в своём доме. А жена Вера – ни в какую! Мол, достаточно, наработалась, навоза нанюхалась, налопатилась, на всю жизнь хватит. Тем более, дочка с зятем целый этаж в городском коттедже отдают, живи да радуйся, с внучатами нянькайся. И Андрейке школа рядом, проблем нет. Зять даже работу подыскал выгребные ямы откачивать на ассенизаторской машине: оклад, выходные, праздничные – всё, как надо, не то, что в деревне. Верка, та с радостью согласилась техничкой в аптеку.

      Убеждал жену, уговаривал, до последнего дня не верил, что бросит его здесь одного на хозяйстве. Правда, и она тоже не оставалась в долгу, надеялась, что и он уедет вместе в город. Но, видно, не судьба. Так и не смогли друг дружку убедить, каждый остался при своём. Вон, даже расстались со скандалом.

      А хозяйство не дал порешить, пустить под нож. Лариска из города дважды привозила перекупщиков, те готовы были забрать коров, свиней живым весом, расчёт на месте. Выгнал. Врагом для дочери стал, да и зять начал смотреть косо, за всё время, пока грузили вещи, просидел в «Жигулях», даже не подошел, не заговорил. Ну, и хрен с ним!

      Андрейка как-то обмолвился, мол, зять с дочерью надеялись взять деньги от проданной животины со двора, да продать «Жигули», сложить всё, и купить хорошую иномарку. А то стыдно: мол, Антон при такой должности в налоговой инспекции, а на позорной машине ездит. Видишь ли, над ним уже на работе посмеиваются, над его машиной. А эти деньги родительские были бы как вступительные за этаж в коттедже. Вот, суки! Какие продуманные дети стали! А если родитель не сможет внести взнос, тогда что, в дом к себе не возьмут? Подыхай, мама-папа, под забором?

      Главное, ему, отцу, ни слова, ни полслова. Всё за его спиной решили, сами определили, всё они сделали, по полочкам разложили, как будто он уже и не хозяин. И Верка, дура, купилась на городскую жизнь.

      Фёдор