О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки. Марина Сидорова

для наблюдения за всеми выходящими в Москве периодическими сочинениями, тогда же был пожалован в звание камер-юнкера[133]. В делах III отделения сохранились интересные отчеты-рассуждения Николая Андреевича о целях и задачах политической полиции и методах работы ее агентов. «Вопреки толкам многих в публике, – писал он, – наблюдение благородное никогда не унизится до шпионства: тут все доводится до света, там – мрак сомнения, пристрастия, пороков. Наблюдение необходимо, а шпионство – верное зло: это – подкуп, следственно, порча нравов, поколебание правил, шаткость обязанностей»[134].

      Интересна история с чиновником А.М. Петровым, бывшим студентом Киевского университета Святого Владимира. Он был зачислен в штат III отделения в 1849 г. «по высочайшему соизволению» с правами младшего чиновника[135] за донос на Кирилло-Мефодиевское общество. Не желая иметь доносчика в своем учреждении, Л. В. Дубельт предлагал наградить А.М. Петрова деньгами, но А.Ф. Орлов заметил, что на зачисление Петрова было монаршее соизволение. Вскоре городской почтой на имя императора был отправлен конверт с вырезками из всеподданнейших докладов Орлова с резолюциями Николая I. В прилагаемой анонимной записке говорилось, что в III отделении за деньги можно получить даже автограф царя. Началось расследование. Была создана специальная комиссия под председательством А.Ф. Голицына, которая обнаружила причастность к этому делу А.М. Петрова. «Оставаясь дежурить по вечерам, Петров проникал в 1-ю экспедицию, брал там секретные бумаги, а также расшивал некоторые дела архива для передачи частным лицам»[136]. Этим частным лицом оказался капитан действующей армии в Варшаве, впоследствии редактор Военного сборника П.К. Меньков, который будучи знаком с Петровым и зная, что последний служит в III отделении, просил «о выдаче ему тех фактов, которые не составили секрета, могут прояснить пробелы исторические»[137]. А.М. Петров был арестован, провел более полутора лет в Алексеевском равелине, а затем в ссылке в Олонецкой губернии, где служил секретарем в суде. После снятия секретного надзора в 1856 г. выехал на жительство в Стародуб. Неоднократно обращался в III отделение с просьбами о помощи и получал оттуда денежные переводы.

      После упразднения в 1880 г. III отделения чиновники этого ведомства были уволены с пенсиями, соответствующими количеству проработанных лет. Прослужившие 25 лет и более получали пенсию в размере оклада, от 20 до 25 лет – в размере 2/3 оклада, от 15 до 20–16 оклада[138].

      Многие чиновники подали прошение о зачислении на службу в Департамент полиции. 21 прошение было удовлетворено[139]. Приоритет отдавался чиновникам особых поручений, архивистам и канцелярским служащим.

      В заключение следует отметить, что, несмотря на всю широту интересов III отделения, его штат всегда оставался весьма немногочисленным – 16 человек на момент создания и 58 человек при упразднении. Увеличение штата происходило за счет канцелярских чиновников.

      Изменение

133

Там же. Д. 7.

134

Там же. Л. 89.

135

ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1847. Д. 236. Л. 1,6.

136

ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223.Д. 14. Л. 54–55.

137

РГВИА. Ф. 167. Оп. 1. Д. 5. Л. 24, 30-ЗОоб.

138

ГА РФ. 2 экспедиция. 1880 г. Д. 817. Л. 34об.-35.

139

Там же. Д. 98. Л. 30.