Клеймёные пеплом. Книга первая. Павел Сергеевич Почикаев

Так повелось с благополучных времён, предшествующих Уходу. Это являлось одним из ритуалов, которому испуганные люди до сих пор отдавали предпочтение, хоть жест сей и утратил былой смысл. Вошедший не обратил ни малейшего внимания на деревянную чашу, что не ускользнуло от пристального взгляда Децуара. Он с большим почтением относился к ритуалам, и посыпать губы солью было одним из них.

      Уже одно это вызвало в Децуаре отвращение, которое отнюдь не желало уменьшаться. Трудно было составить мнение о только что появившемся человеке, но старому отшельнику с трудом верилось в то, что оно выйдет положительным. Раньше он умело разбирался в людях, и жизнь в лесу нисколько не повлияла на его талант. Солнечные лучи, проникающие сквозь раскрытую дверь, по-прежнему мешали как следует разглядеть фигуру вошедшего, из-за плаща и капюшона она казалась размытой, лишённой привычной формы, а сам силуэт смотрелся нескладно.

      Окутанный плащом и таинственностью незнакомец внушал Децуару чувство тревоги, и тот не сразу понял, что происходит оно от невозможности разглядеть лицо незваного гостя. Сколько он видел обманщиков и убийц с красивыми чертами, сколько искалеченных жизнью уродов с хорошей душой, сколько их было, не ведали даже Ушедшие… И отшельник всегда знал, что за человек стоит перед ним и какие грехи и страхи скрывает за своим лицом. В данном случае ткань капюшона не оставляла ему никаких шансов. Тем более у Децуара начинало складываться впечатление, что прибывший в его уединённую хижину не станет снимать капюшона.

      Странен был не только внешний вид бесцеремонного гостя, отпугивала не только мрачная атмосфера, исходящая от него, чужеродности ему добавляла бросающаяся в глаза несимметричность его сложения: над левым плечом плащ взбаривался и задирался кверху, прикрывая, скорее всего, какой-нибудь вырост на спине вошедшего. По контуру угадывался горб, но только Децуару раньше не приходилось встречать такого, чтобы горб располагался исключительно с одной стороны.

      Отшельник разглядывал вошедшего, пока тот, безмолвствуя и припадая на левую ногу, добирался до стола, возле которого застыл Децуар, всё ещё сжимающий в руке деревянную ложку. Гость казался ему безликими, чистым и в тоже время покрытым грязью, не дающей ничего под ней разглядеть. И дело было не только в тёмном капюшоне, покрывающем голову хромого, да,Децуар не видел его лица, но он и вообще ничего не видел.

      В походке высокого человека наблюдалась скованность, словно он стеснялся своей хромоты и изо всех сил старался не показывать её. Его движения были напряжёнными, отчего, однако из них не исчезла целеустремлённость. Если не сказать одержимость.

      Человек наконец добрался до столешницы, на противоположной стороне которой застыл Децуар.Пришлец возвышался над отшельником, но даже глядя снизу вверх,Децуару всё равно не удалось ничего различить под капюшоном. Темнота, безликая и пустая, но она тем не менее внимательно смотрела на Децуара.

      Человек некоторое время