Лотерея смерти. Дмитрий Николаевич Таганов

и советовали обязательно продолжать танцевать. Возвращаться обратно домой было для него позором. Он был уверен, что его здесь просто не поняли, ведь он танцевал на просмотре лучше всех других подростков, у него особый природный талант, который эти утонченные педагоги-классики просто не смогли оценить. В этом блестящем Петербурге – думал он, – его обязательно еще оценят, он всего добьется, у него настоящий редкий талант, которого ни у кого больше нет.

      Но оказалось, все не так просто и легко, как это происходит с будущими звездами на киноэкранах. Без денег, знакомых и жилья он промыкался первую зиму по подвалам с бомжами. Однажды, когда он забился от морозов между теплых подвальных труб, его нашел, избил и изнасиловал здоровенный грязный бомж. Но к весне ему удалось устроиться курьером-разносчиком, и его жизнь в Питере стала налаживаться. Он был красивым, статным и мускулистым семнадцатилетним пареньком, и когда он приносил ленчи в офисы, женщины с ним заигрывали. Однажды в обеденный перерыв, когда он принес ленч своей постоянной молодой клиентке, она демонстративно щелкнула замком двери своего кабинета, подошла с таинственной улыбкой, обняла и прижалась к нему всем телом.

      Несмотря на то, что Ураеву очень часто снились сексуально насыщенные сны, хотя и вперемежку с кошмарами, у него ни разу не получилось полноценного секса ни с одной женщиной. После нескольких неудачных и даже позорных для него встреч с ровесницами, он начал сторониться женщин, тем не менее, всегда чувствовал и знал их повышенный к себе интерес.

      Тогда в офисе, как и всегда, у него не получился естественный и нормальный секс, желание и эрекция не возникли. После безуспешных попыток той женщины ему помочь и возбудить его своими руками, она, молча и обиженно встала с дивана и начала спешно одеваться.

      Деньги у него уже водились, и он не раз ходил к платным терапевтам, но ничего, что они прописывали, ему не помогало. Но по ночам, как это было уже давно, ему снились женщины в завлекательных позах, но какие-то странные, и делали они что-то непонятное, и он, проснувшись, никогда не мог вспомнить, что же это было. Постепенно у него возникла и росла к ним, одновременно, и сильная страсть, и яростная злоба – ему хотелось их любовно растерзать, увидеть и почувствовать на своих руках кровь. В такие минуты, в полусне, и грезя об этом, его тело иногда сводила блаженная судорога, и он извергал на простыню свое семя.

      Друзей в этом городе он себе так и не завел, а кокетничавших с ним девушек застенчиво сторонился. Летними теплыми вечерами он любил выходить на Невский проспект и не спеша брести среди веселых и беззаботных прохожих. Так он часто гулял по вечернему проспекту, но его никогда не покидало привычное беспокойство, какая-то боязнь всех людей вокруг него. Он гордился своим красивым телом, силой, ловкостью – и одновременно чувствовал свою неполноценность, скрытую психическую болезнь, в которой был теперь полностью уверен.

      Поэтому, привычно, еще со школьных времен, в кармане у него лежал складной нож.